Нейтральной полосы нет

За столом Иван Федотыч, как всегда, поднял первый тост за Великую Октябрьскую… Слова он произносил четко, кругло, не как пономарь. У него слова эти хорошо получались. Потом — тоже, как всегда, — помянули старших Лобачевых, и пошло у них веселое застолье, какое бывает у людей, тесно связанных домами, общей работой, многолетней дружбой, когда никто не тревожится, как он выглядит и что о нем думает сосед.

Никита пил мало, хмелел нескоро, однако на Галины пироги с визигой и палтусиной подналег и сейчас, откинувшись на спинку стула, сидел ублаготворенный, чуть отяжелевший, благодушно ловя обрывки разговоров.

Тетка Ирина конечно же рассказывала про свои «Окна в прошлое». Она преподает в пединституте историю и уж влюблена в эту историю по уши. Она хорошо знает древнерусскую живопись и пишет книжку про какие-то особенные северные иконы, которые считает «окнами в прошлое», то бишь в ту же историю, считает памятью культуры, а не религии. Она заводится, как говорят автомобилисты, с полоборота, если при ней отозваться неуважительно об этих иконах. Пока тетка Ирина говорит-доказывает, Никита верит, что дело это важное. А как остается один, начинает сомневаться, уж так ли оно важно, и не лучше ли было ей заняться эпохой гражданской войны. Биографией Азина, например. Мало кто знает у нас об этом разведчике, а ведь международного класса был разведчик!

Девочки из Центральной детской комнаты толкуют Вадиму про совещание по несовершеннолетним, которое у них готовится. Не потому толкуют, что и минуты не могут прожить без труда на пользу общества.

Они бы, наверно, и рады хоть на вечерок забыть своих несовершеннолетних, с которыми возни и волокиты, пожалуй, побольше, чем со взрослыми нарушителями. Это Никита по собственному опыту знает.

А не забывают они об этом совещании потому, что смертно боятся и велико уважают замначальника управления Чельцова, под рукой которого работают. Чельцов их и на расстоянии по стойке «смирно» держит. Но и то сказать — так думает про себя Никита, — с девчонками иначе нельзя.

Сейчас Тамара рассказывает Вадиму про какую-то инспекторшу Вику, которая умна, культурна, в педагогическом учится, а к подросткам подхода нет. Старается, а ребята к ней не идут. Нет контакта…

— Что у тебя с рукой? — спросил Никита, которому наскучило слушать про старательную Вику и про контакты. Если о ребятах речь, старательность тут ни при чем. Ребята за сто метров эту самую унылую старательность чуют. Им живой пример подавай, да чтобы с огоньком. Цитатой их не пробьешь. — Что с рукой? — Никита только сейчас заметил на правой ладони Тамары свежий бинт. Забинтовано не по-домашнему.

— Да вот же, довелось чуть не в петле побывать. — Тамара повернулась к Никите. Громкость голоса у нее осталась та же, только волна переменилась. Наверно, и Тамаре наскучила ее неудачница. — В городе какой-то половой психопат появился, на женщин нападает без различия возраста.

— На вашей шейке я триангуляционной борозды не вижу. А город при чем?

Никита с удовольствием ввернул слово, которое долго перевирал, за что и был неоднократно осмеян. Народ в спецшколе подобрался грамотный.

— А при том город, что он сначала в Москве орудовал, а потом от Петровки подальше в область перебрался.

— В нашем районе ни о чем таком слуху не было. Взяли?

— Взяли, конечно. Не напоминай мне!

Чувство физического омерзения выразилось на красивом лице Тамары. Она даже поежилась и быстрыми глотками допила свое вино.

Никита пожалел, что затеял этот разговор, и подумал: мало все-таки ценят они, мужчины, своих милицейских девчат. И из детских комнат тоже. Каждодневная их работа по знаменитой этой профилактике преступлений — дело трудное, незаметное. Писанины и ответственности хоть отбавляй, а прав маловато. Папа-мама сынка не сумели вырастить, а инспектор — та же Тамара — в ответе. Изволь пробуждай в нем нравственное чувство, коли ему завтра восемнадцать и он в драке с Никитой справится.

А ведь кроме всей этой работы, если потребуется, надо и в операциях участвовать. Такое твое дело, старший лейтенант милиции…

Тамара резким движением отерла губы и снова поморщилась, когда вспомнила…

Вот ведь знала, что все должно именно так произойти, все было заранее отработано. Она шла и прислушивалась, как приближались сзади по лесной тропинке шаги. Потом он, как видно, очень широко шагнул, потому что велосипедная цепь захлестнула ей шею все-таки неожиданно. Он рывком рванул ее к себе, в это мгновение цепь чуть ослабела, Тамара успела просунуть под цепь руку, и цепь содрала ей кожу с пальцев. Из-за деревьев выбежали Игорь и Николай. В общем все получилось нормально.

Тамаре не однажды приходилось участвовать в операциях, но именно в этот раз она поняла, почему женщины на вопрос: «Что же вы не кричали?» — нередко отвечают: «Голоса не было».

Вот и знала, что ребята рядом, а голоса действительно не было…

Вадим подлил Тамаре вина, ловко, розочкой, очистил апельсин от шкурки.

«Старайся, старайся! — подумал Никита. — Можно подумать, и не слышишь, как тебя супруга честит».