Нейтралы

Надо сказать, эта игра прекрасно отражает саму суть магического общества. Две команды сражаются друг с другом, набирают очки, строят каверзы соперникам, радуются каждому забитому мячу или стонут от пропущенного — а в вышине, над схваткой, пристально наблюдая за полем боя и друг за другом, парят два великих мага-ловца. В восьмидесяти процентов случаев именно ловец определяет исход игры. Точно, как в жизни. Успех команды и в игре, и в политике во многом зависит от индивидуальной мощи предводителя.

В мире простецов личности сложно противостоять системе, в мире магов даже Министерство со всем его силовым аппаратом не рискует в открытую бодаться с Дамблдором. Да и других сильных магов старается не задевать.

Квиддич — это больше, чем просто игра. Магглокровки не понимают, а коренные не торопятся объяснять.

По мере приближения первого матча, игры Гриффиндор-Слизерин, взгляды учеников всё чаще устремлялись на Поттера. Он и без того был весьма популярен, теперь же к славе «мальчика-который-выжил» добавилось звание самого молодого ловца школы. Пока что — неподтвержденное.

— Как думаешь, учителя знают, кто заведует тотализатором?

Артур доделал домашку, и ему хотелось поговорить. Правда, тему он выбрал немного странную.

— Наверное. Запрещать бессмысленно, остается контролировать.

— Скорее всего. У Ривера и Башира репутация честных людей, другим бы деньги не доверили.

— Трогательное единство идейных врагов.

— Да, точно, — засмеялся Шелби. — Интересно, Ривера на Слизерине не ругают за то, что он сотрудничает с гриффиндорцем?

— Проблемы, скорее, могут быть у Башира. Змеи умеют отделять бизнес от личных отношений, в отличие от красно-золотых. Гриффиндор вообще очень чувствителен к вопросам идеологии.

— На самом деле они очень похожи, зеленые и красные. Создают себе вождей, а потом слепо доверяют им.

— Тоже верно.

Ещё немного покачавшись на стуле, Артур сменил тему:

— Ты чем занят таким странным? Какие-то родовые практики?

— Не совсем. Про метаморфов слышал?

— Конечно! Только они редкость. Сейчас на Хаффлпаффе одна учится, так она первая за много лет.

— На самом деле, думаю, тут ситуация как со змееустами — маги просто не хотят светить возможностями.

— Думаешь, скрывают? Ну, может быть, — протянул Артур. — Метаморфа любой глава клана к рукам с радостью приберет.

— Да, полезная способность. Любой маг овладеть может.

— Что, серьёзно?!

— Абсолютно. Напрямую воздействовать на свой организм могут все маги, просто уровень воздействия разный. Кто-то, как прирожденные метаморфы, лепят тело, словно пластилин, а другие еле-еле сантиметр волос отрастят.

— Ага, — кивнул парень. — Других, я правильно понимаю, большинство?

— Правильно. Но если начать заниматься лет с пяти, то годам к тридцати будет чем похвастаться.

— Да ну, это долго, — нахмурился Артур. — Некоторые к этому возрасту мастерами становятся.

— Что ж ты хочешь, — пришел мой черед пожимать плечами. — Беспалочковая магия всегда медленная, и в освоении, и в применении.

Подозреваю, по возвращении в клан на фоне ровесников буду выглядеть бледновато. Скажется отсутствие учителя рядом, потраченное на уроки и домашнее задание время, часто хочется побродить по Хогвартсу и просто изучить огромный величественный замок. Нет, безусловно, в плане развития школа дает многое, но и минусы тоже есть.

Мы с Артуром понемногу притираемся друг к другу, изредка открывая то, что другим не показываем. Причем не только про себя, но и про близких. Судя по его рассказам, клан Шелби специализируется на чарах, зельеварении и ритуалистике — базовый набор для многого, ныне относимого к темным искусствам. Скорее всего, призыв духов нижних планов. Я, в свою очередь, намекнул, что запрещенная в Британии Школа Плоти Стивенсам не чужда. Никаких секретов, слухи в обществе и так ходят, но одно дело сплетня в кулуарах министерства, и совсем другое — слова члена клана.

В сущности, именно для этого нас в Хогвартс старшие и послали.

В жизни каждого школьного Дома есть моменты, не выносимые на публику. Подозреваю, даже сверхоткрытые гриффиндорцы о чем-то умалчивают.

У Рейвенкло своя иерархия, в чем-то совпадающая с официальной, а в чем-то альтернативная ей. Староста пятого курса при исполнении своих обязанностей имеет право войти в любое помещение, прервать любой опыт — но он не имеет права вмешиваться в дела старшекурсников без веской причины. Шестой и седьмой курс в целом стоят особо, они уже взрослые и спрашивают с них строже.

Объединения редки и, как правило, происходят под конкретную задачу. Исследовать заинтересовавшее явление, отомстить представителю другого факультета, получить доступ к ценному ресурсу и тому подобное. Группы обычно маленькие, не больше четырех человек. Очень ценится широкий кругозор, ещё больше ценится умение делать выводы из освоенной информации. Вместе с тем нужно помнить, что любой ворон обладает массой разнообразных практических навыков, иногда совершенно безумных, причем его мораль вполне позволяет эти навыки применять.