Нейтринная гонка

К наступлению ночи мое Веретено с грациозностью невесомого перышка приземлилось в дохлой рощице неподалеку от какого-то крупного города на восточном побережье Соединенных Штатов. Появившись на свет из своей оболочки подобно младенцу (бесформенное создание, без особых признаков возраста, пола или состояния, приметное главным образом благодаря силе симпатий и антипатий, пробуждаемых в окружающих), я сориентировался при помощи устройства глобальной навигации, имплантированного в мой череп, и пешком направился к ближайшему шоссе.

Оказавшись там, я без особых затруднений нашел средство передвижения.

С расстояния в сотню ярдов я при помощи аннигилятора заглушил двигатель понравившегося мне автомобиля. Машина остановилась у обочины, и я подбежал к ней. В следующий момент из нее, чертыхаясь на чем свет стоит, появился злющий водитель, но я воспользовался простым карманным устройством и с расстояния в несколько ярдов парализовал его разум и нервную систему. Вновь сев за руль возродившегося к жизни автомобиля, мой милый, преданный мне душой и телом зомби повез меня в сторону города. Когда я его отпущу, он вернется в обычное ментальное состояние, то есть будет и дальше наивно верить в то, что Вселенная, согласно замыслу Творца, благоволит человечеству, и лишь необъяснимые приступы амнезии будут время от времени вносить свежую струю в старческое слабоумие и те байки, которыми он на склоне лет будет доставать внуков.

Время поездки я провел продуктивно — изучал переданную мне информацию о будущей жертве.

Во главе местного отделения Общества по исследованию паранормальных явлений стоял Рэнди Гарднер. Убежденный скептик и ревностный ниспровергатель мифов, Гарднер часто выступал на страницах газет и появлялся в дневных телепередачах в роли занудного оппонента куда более убедительных приверженцев оккультного знания.

Если бы мистер Гарднер ограничивался лишь нападками на хилеров с гипнотическими способностями или ясновидцев, вряд ли он удостоился бы внимания Нечто. Однако в последнее время он стал присматриваться к нашим похищенным, заинтересовался достоверностью их признаний, со свойственным ему пессимизмом и железной логикой высмеивал их самих и их рассказы.

Короче говоря, мистер Гарднер был одним из тех, кто нес ответственность за увеличение Онтологических Лакун, угрожавших безопасности самой ткани Нечто.

И посему его необходимо было надлежащим образом обработать.

Дом Гарднера стоял на усаженном деревьями участке площадью в пару акров по соседству с другими особняками. Это оживило во мне воспоминания о той части города, где в дни моей сан-францисской юности обитали грешащие чревоугодием аристократы. Окна в доме были освещены — похоже, холостяк Гарднер ожидал гостей. Стоя на ступеньке крыльца, я позвал хозяина дома так, словно он был слугой, — то есть нажал кнопку электрического звонка, этого сатанинского изобретения, почти столь же омерзительного, что и телефон и лексикографы.

Вскоре передо мной возник сам хозяин дома — довольно крупный мужчина с щегольской, прилизанной волосок к волоску прической, как у надменного кота. Какое-то мгновение он подозрительно разглядывал меня, а затем рассмеялся.

— Настоящий «Человек в черном»! Если мои противники не способны создать чего-то лучшего, придется признать, что задачу своей жизни я выполнил. А теперь, если вы меня извините…

С этими словами он собрался захлопнуть дверь, однако я, как настырный торговец библиями, успел просунуть в нее ногу.

— Мистер Гарднер, я проделал долгий путь затем, чтобы перекинуться с вами парой слов. Надеюсь, вы окажете мне любезность и выслушаете меня.

Гарднер поддался на мою вежливость — наиболее приемлемую форму лицемерия.

— Прекрасно! Произносите вашу роль, озвучьте ваши угрозы! Только предупреждаю вас, меня с пути истинного не собьешь! Если вы полагаете, что я откажусь отдела, которому посвятил всю жизнь, что я прекращу борьбу за то, чтобы восстановить хотя бы малую толику здравого смысла в наш день и век бредовых убеждений, то скоро поймете, как глубоко заблуждаетесь!

Я восхитился стойкости и искренности Гарднера, его приверженности верховенству материального над сверхъестественным. Когда-то и я был похож на него, с жаром развенчивал идеалы и мифы. Однако подобный пыл — лишь болезненное состояние, присущее юности. Работая на Нечто, я убедился, что на самом деле в мире есть много другого помимо того, что содержала моя старая философия.

— Вы когда-нибудь задумывались, мистер Гарднер, о том, что люди силой своих желаний всегда стремятся овеществить мечты? Мы видим это повсеместно в самых простых проявлениях и так часто, что принимаем как должное. Например, у меня в голове рождается желание съесть яблоко. Сей ментальный образ становится реальностью, когда я протягиваю руку, беру в него плод и с хрустом откусываю сочный кусок. Принимая во внимание трансформацию данного мысленного действа в действие реального мира, разве не является вероятным то, что, если прилагать к этому усилия более энергично, в жизнь можно воплотить даже более яркие устремления?