Нейтронный Алхимик. Конфликт

– Я так не думаю. Она эденистка, а у них имеется такт и вкус.

Афина не захотела, чтобы он приходил домой. Такой визит расстроил бы детей, объяснила она. Впрочем, они оба знали, что предстоящая встреча не давала ей покоя. Отчуждение помогало ей создать психологический барьер.

Он попросил ее прийти в одну из комнат отдыха приемной зоны космопорта. Когда она вошла в просторный зал, там не было других людей. Но Афина и так не ошиблась бы. Перед большим окном на низком диване сидел огромный нескладный человек. Он с тоской смотрел на эксплуатационщиков, которые сновали вокруг космоястребов, стоявших на причальных уступах.

– Я скучаю,– сказал он, не оборачиваясь к ней. – Я могу наблюдать за космоястребами через чувствительные клетки, но все равно скучаю о прошлом. Восприятие обиталища не дает мне ощущения момента. Эмоции стали если не подавленными, то менее яркими – не такими острыми. И знаешь, меня все больше охватывает какая-то сентиментальность.

Она подошла к дивану. Ее охватило необычное и тревожное предчувствие. Ее собеседник встал во весь рост – он был выше ее на несколько сантиметров. Как у всех приставов Транквиллити, его экзоскелет выделялся слегка красноватым цветом. Почти сорок процентов тела было покрыто ярко-зелеными нанопакетами. Он поднял руки к лицу и осмотрел ладони. Она увидела, как в узких лицевых щелях сверкнули глаза.

– Наверное, я ужасно выгляжу. Они клонируют органы отдельно, а затем соединяют их. Обычно сержентам требуется около пятнадцати месяцев для полного восстановления, но теперь это непозволительная роскошь. Нас, как детище Франкенштейна, лепят из кусков и пускают с конвейеров в бой. Но когда мы достигнем Омбея, нанопакеты исправят их недоделки.

Плечи Афины поникли.

– Ах, Сайнон! Что ты наделал?

– То, что должен был сделать. Приставы должны иметь контролируемое сознание. А учитывая уязвимость наших личностей для одержания...

– Да, но ты тут при чем?

– Кое-кто идет на это добровольно.

– Я не хотела, чтобы ты был одним из них.

– Дорогая, я просто копия – улучшенная копия, вот и все. Моя реальная личность поддерживается на нейронном уровне. Когда я вернусь с войны или если этот пристав будет уничтожен, меня снова воссоздадут.

– Это неправильно. У тебя была своя жизнь – прекрасная жизнь, богатая событиями и озаренная огнем любви. Переход в единение – это награда за истинное служение нашему обществу. Это счастье дедов в самой большой на свете семье. Ты нес в себе их любовь и становился частью бесценного наследия для каждого из нас.– Она посмотрела на неподвижную маску, служившую ему лицом, и ее подбородок задрожал. – Ты уже не вернешься. Ты не сможешь. Это неправильно, Сайнон. Неправильно! И для нас с тобой, и для эденистов.

– Если бы мы не пошли на это, то эденистов скоро вообще не стало бы.

– Нет! Я не принимаю этого! И никогда не приму. Я верю, что нам кто-нибудь поможет, – хотя бы Латон. Я отказываюсь бояться бездны, словно какой-то адамист.

– Нас тревожит не бездна, а те, кто возвращается оттуда.

– Я была в числе оппозиционеров, выступавших против идиотского освобождения Мортонриджа.