Нейтронный Алхимик: Консолидация

Причиной такого завидного положения был сам Юпитер. Чтобы построить подобное общество, даже если сродство укрепляло психическую стабильность, а биотехника решала большинство бытовых проблем, требовалось очень много денег. Их давал гелий-3 — основное термоядерное горючее в Конфедерации.

Смесь гелия-3 и дейтерия — одно из самых чистых термоядерных горючих, при его использовании получается почти исключительно гелиевая плазма, а нейтронная эмиссия близка к нулю. Соответственно, реакторы на таком топливе почти не нуждаются в радиационной защите, их легче строить, а энергонасыщенный гелий — идеальное топливо для космолетов.

Для поддержания своей экономики и общественной структуры большинство планет Конфедерации отчаянно нуждалось в подобном чистом топливе. По счастью, источник дейтерия был неограничен — этот изотоп водорода можно было выделять из любого океана или ледяного астероида. Гелий-3, однако, в природе встречается исключительно редко. Попытки добывать его на Юпитере начались еще в 2062 году, когда энергетическая корпорация «Небо Юпитера» спустила в его атмосферу первый аэростат, чтобы добывать редкостный изотоп в промышленных количествах. Конечно, процентное его содержание было ничтожно, но перемноженное на массу газового гиганта, оно давало внушительную массу.

Вот эта рискованная затея и трансформировалась потом, после политических революций, религиозных свар и биотехнических откровений, в эденизм. А эденисты продолжали добывать гслий-3 во всех колонизированных звездных системах, где были газовые гиганты (за исключением Кулу и его вассальных княжеств), хотя аэростаты давно сменились воздушными черпаками. Это было величайшее предприятие в известном космосе и крупнейшая монополия. А поскольку система основания новых колоний уже устоялась, таковой ей и предстояло, судя по всему, остаться.

Но, как мог предсказать любой студент, изучающий экистику, экономическим сердцем эденизма оставался Юпитер, потому что именно Юпитер снабжал крупнейшего потребителя гелия-3 — Землю и ее Ореол О'Нейла. Подобный бездонный рынок требовал огромных объемов добычи, а те — разветвленной добывающей и транспортной инфраструктуры, пожирающей, в свою очередь, огромные энергетические мощности.

Вокруг каждого обиталища теснились сотни промышленных станций, от дссятикилометровых астероидных плавильных печей до крохотных агравитационных лабораторий. Десятки тысяч кораблей сновали в местном пространстве системы, ввозя и вывозя все товары, известные человечеству и ксенорасам Конфедерации. Назначаемые им полетные векторы неторопливо навивали эфемерную двойную спираль ДНК вдоль пятисотпятидесятитысячекилометрового орбитального пояса.

К тому моменту, когда «Энон» оказался в двух тысячах километров от Кристаты, обиталище можно было разглядеть в оптическом диапазоне. Оно слабо сияло изнутри, точно миниатюрная галактика с длинными, тонкими спиральными рукавами. Сияющим центром скопления служило собственно обиталище, цилиндр сорока пяти километров длиной, медленно вращающийся в ореоле огней святого Эльма, порожденных разбивающимися о внешнюю броню ионными ветрами. Вокруг искрились промышленные станции; между внешними ребрами жесткости и выносными панелями проскакивали искры разрядов — металл куда хуже переносил ионные бури, чем биотехнический коралл. Спиральные рукава складывались из термоядерных выхлопов кораблей адамистов и межорбитальных челноков, прибывающих и отбывающих с шарообразного причала, вращающегося в противоположную относительно всего обиталища сторону.

Маршруты других кораблей были изменены, чтобы «Энон» смог напрямую проскользнуть мимо них к причальным уступам, окаймлявшим северную оконечность Кристаты. Звездолет тормозил на семи g, но скорость его была такова, что Рубен со своего наблюдательного поста мог наблюдать, как на глазах вырастает Кристата и в поле зрения вплывают звездоскребы центрального пояса. То было единственное изменение в окружающем мире за сто тысяч километров пути от точки выхода. Юпитер не изменился нимало, Рубен не смог бы даже сказать, приблизились ли они к газовому гиганту, — для взгляда не было точек опоры. «Энон» мчался словно между двумя плоскостями — одна сложенная белыми и имбирными облаками, вторая цвета полуночного неба.

Обогнув вращающийся космопорт, они направились к северной оконечности. Лиловая ионная мгла там чуть рассеивалась, прорезанная ползучими волнами мрака там, где ветер магнитосферы разбивали и гасили четыре концентрических причальных уступа. Статические разряды прощекотали синий коралл корпуса «Энона», когда звездолет по пологой кривой устремился к внутреннему уступу, искры на миг повторили узор лиловых линий на броне. Потом массивная туша космоястреба зависла над причальным помостом, медленно поворачиваясь, покуда питательные трубки не пришлись на нужные места, и опустилась на место с грацией осеннего листа.