Нейтронный Алхимик: Консолидация

«Это бред, – подумал Мойо, – мы оба покойники, нас обоих вернуло к жизни чудо, а его интересует только что я собираюсь жрать? Нам бы познакомиться поближе, попытаться понять, что случилось, чем все это обернется для вселенной...» Но он ощутил, как в сознании хозяина нарастает тревога, осознал чудовищную хрупкость его рассудка.

– Мне, пожалуйста, один пончик, уж больно они симпатично выглядят. И... горячего шоколада у вас не найдется?

Хозяин облегченно улыбнулся. На лбу его выступил пот.

– Да, сэр.

Он забренчал за прилавком банками и чашками.

– Как думаете, у Эклунд получится?

– Полагаю, да, сэр. Она, похоже, знает что делает. Слышал, она прилетела с другой звезды. Упорная, видимо, особа.

– О да. А вы откуда будете?

– Из Брюгге, сэр. Двадцать первый век. Славный в те времена был город.

– Не сомневаюсь.

Хозяин выставил на прилавок дымящуюся кружку горячего шоколада и пончик. «И что теперь?» – подумал Мойо. Какими деньгами расплачиваться, он не имел понятия.

Ситуация с каждой секундой становилась все более сюрреальной.

– Я запишу на ваш счет, сэр, – проговорил хозяин.

– Спасибо.

Мойо подхватил кружку и тарелку, оглянулся. Кроме него, в кафе было еще трое посетителей, из них двое оказались юной парой, ничего вокруг не замечавшей.

– Не против, если я присяду? – спросил он третью, женщину лет под тридцать, даже не пытавшуюся навести на себя какую-нибудь иллюзию.

Она подняла голову. По пухлым бледным щекам стекали слезы.

– Я уже ухожу, – пробормотала она.

– Не стоит, прошу. – Он сел напротив. – Я хотел поговорить. Уже несколько веков ни с кем не болтал.

Она уткнулась взглядом в свой кофе.

– Знаю.

– Меня зовут Мойо.

– Стефани Эш.

– Рад познакомиться. Не знаю, что сказать. От того, что случилось, я наполовину в ужасе, наполовину – в восторге.

– Меня убили, – прошептала она. – Он... он... он смеялся, когда это делал, и когда я кричала, он только смеялся все громче. Ему это нравилось.

Слезы снова потекли из ее глаз.

– Простите...

– Мои дети. У меня было трое детей, совсем маленьких, старшему всего шесть было. Что у них за жизнь была, когда со мной такое случилось? И Марк, мой муж, – мне кажется, я видела его, но позже, много позже. Он был сломленный, старый...

– Ну-ну, теперь все кончено, – тихонько проговорил Мойо. – А меня автобус сбил. Это вообще-то сложно, попасть под автобус в столице Кочи – вдоль дорог ограждения, и системы безопасности, и прочая защитная ерунда. Но если ты настоящий кретин, да вдобавок пьяный, да еще тебя сзади вся группа на «слабо» берет, тогда можно прыгнуть с барьера прежде, чем сработают тормоза. Я говорю, сложно. Но я справился. И что толку от такой жизни? Девушки у меня не было, детей тоже. Только отец с матерью погоревали, наверное. У вас хоть что-то было – любящая семья, дети, которыми вы гордились. Вас оторвали от них, и это настоящее зло, ничего не скажешь. Но посмотрите на себя – вы ведь их до сих пор любите. И они, держу пари, любят вас, где бы они ни были. По сравнению со мной, Стефани, вы богачка. У вас была полная жизнь.

– Уже нет.

– Нет. Но это для всех нас новое начало, верно? Нельзя позволить себе горевать над прошлым – у нас его слишком много. Тогда ни на что другое времени не останется.

– Знаю. Но нужно привыкнуть, Мойо. Хотя все равно спасибо. Кем вы были – социальным работником?

– Нет. Я был студентом на юридическом.

– Так вы умерли молодым?

– Двадцать два.

– А мне было тридцать два, когда это случилось.

Мойо откусил от пончика, оказавшегося на вкус не хуже, чем на вид, и с ухмылкой показал хозяину выставленные вверх большие пальцы рук.

– Похоже, я здесь не в последний раз.

– По-моему, это глупо, – призналась она.

– По-моему, тоже. Но он так привязывает себя к реальности.

– Вы точно учились на юридическом, а не на философском?

Мойо ухмыльнулся, глядя поверх пончика.

– Вот так лучше. Не стоит бросаться сразу на главные вопросы, только в депрессию себя вгоните. Начинайте с маленьких, а оттуда и до квантовой механики дойдете.

– Я уже запуталась. Я была просто методистом в местном детском клубе, когда вообще работала. Я обожала детей.

– Не думаю, что вы были просто методистом, Стефани.

Она откинулась на спинку стула, вертя в руках крохотную кофейную чашечку.

– И что нам теперь делать?

– Вообще говоря?

– Мы только познакомились!

– Ладно. Говоря вообще – жить, как всегда мечтали. Отныне каждый день будет летним отпуском, когда можно уйти с работы и исполнить свое самое заветное желание.

– Танцы в «Рубикс-отеле», – выпалила Стефани. – Там был изумительный танцевальный зал. На эстраде поместился бы симфонический оркестр, и окна выходили на озеро. Мы там так никогда и не побывали, хотя Майк все обещал. Я мечтала надеть алое платье, а его увидеть в смокинге.

– Неплохо. Да вы романтик, Стефани.

Она покраснела.

– А что вы?

– О нет. У меня мечты примитивного самца – тропические пляжи, фигуристые девчонки, все такое.

– Нет, не верю. В вас есть что-то глубже таких примитивных клише. Кроме того, я рассказала честно.