Нейтронный Алхимик: Консолидация

Лифт привез их в незнакомый Капоне район Монтерея. Стены из голого камня, и ползущие под потолком воздуховоды и кабели. Тяготение – от силы половинное. Аль скривился: единственным, что в этом столетии он активно ненавидел, оказалась невесомость. Джез упорно пыталась затащить его в койку в осевых номерах отеля, но он так и не смог себя заставить – от одной мысли его выворачивало наизнанку.

– Где мы? – спросил он.

Джеззибелла ухмыльнулась. Этим утром она надела обличье всезнающей беззаботной девчонки, а вместе с ним – снежно-белый корабельный комбинезон, растягивавшийся на ней, как резина.

– У причальных уступов. С тех пор, как ты взял власть, они почти не использовались. До последнего времени.

Аль послушно пошел за ней по коридору в смотровой зал. Там, у прозрачной стены, уже ждали Эммет Мордден, Патриция Маньяно и Микки Пиледжи. Все трое гордо улыбались, и мысли их отражали то же чувство. Джеззибелла потащила Капоне к окну.

– Эту штуку мы захватили пару недель назад на одном из астероидов, – объяснил Микки. – Собственно, мы одержали ее капитана, а потом пришлось убедить одержателя перенестись в новое тело через сродственную связь. Джеззибелла решила, что тебе понравится.

– Что еще за черт, Микки?

– Наш тебе подарок, Аль, детка, – ответила Джеззибелла. – Твой флагман.

Она с нетерпеливой улыбочкой указала в окно.

Капоне выглянул. На скале прямо под ним покоился звездолет не иначе как самого Бака Роджерса – глянцево-алая торпеда с желтыми стабилизаторами и пучком медных дюз на корме.

– И это мне? – изумленно переспросил он.

Интерьер звездолета полностью соответствовал внешнему виду – шедевр декора 1930-х. Капоне было здесь так уютно, как не было с момента воскрешения. Это была его мебель, его стиль. Кусочек родины.

– Спасибо, – искренне сказал он Джеззибелле. Она поцеловала его в кончик носа и взяла под руку.

– Это черноястреб, – объяснила она. – Одержателя зовут Камерон Люнг, так что будь с ним повежливее, Аль. Я обещала ему, что когда все утрясется, мы найдем ему человеческое тело.

– Само собой.

На прогулочную палубу вела железная лесенка. Аль и Джеззибелла устроились, обнявшись, на мягкой кушетке, обтянутой зеленой кожей, глядя через широкие иллюминаторы на заостренный нос корабля. Шляпу Капоне снял и положил на плетеный столик рядом. Снова он царь в городе, без сомнений.

– Камерон, ты нас слышишь? – спросила Джеззибелла.

– Да, – послышалось из забранного серебряной решеткой динамика.

– Мы бы хотели посмотреть на флот перед его отбытием. Отвези нас, пожалуйста.

Аль сморщился, хватаясь за широкий подлокотник. Опять эти долбаные перелеты! Но перегрузки, к которой он мысленно приготовился, не было. Только сменилась картина за иллюминаторами. Серебряно-белый решетчатый шар монтерейского космопорта, медленно вращавшийся, уплыл вбок и вверх.

– Эй, я ничего не чувствую! – восторженно вскрикнул Аль. – Ни перегрузки, никакой херни! Черт, вот как летать надо!

– Ага. – Джеззибелла ловко прищелкнула пальцами, и к ней подбежал мальчуган в белом мундире стюарда. Волосы его были расчесаны на прямой пробор и смазаны бриллиантином. – Бутылочку Норфолкских слез, – приказала она. – Это стоит отпраздновать. И выпить за успех. Да, не забудь остудить бокалы.

– Слушаюсь, мисс, – пропел мальчик. Аль хмуро покосился ему вслед.

– Не молод для такой работы?

– Это Уэбсли Прайор, – вполголоса объяснила она. – Славный мальчик.

– Сын Кингсли?

– Да. Я решила, что лучше держать его под рукой, так, на всякий случай.

– Понятно. Согласен.

– А насчет корабля ты прав, Аль. Биотехом только и можно летать. Моя компания все экономила, а мне следовало бы нанять такой на мой концертный тур. И лучшие боевые корабли – тоже биотехнические.

– Да? А сколько у нас таких?

– Три, включая этот. Мы и эти заполучили только потому, что застали капитанов врасплох при захвате астероидов.

– Жалко.

– Да. Но в этот раз нам должно повезти больше.

Капоне широко ухмыльнулся и откинулся на спинку кушетки, глядя, как из-за края иллюминатора выплывает серп Новой Калифорнии.

Камерон Люнг удалялся от Монтерея на двух g, двигаясь в направлении планеты, висевшей в ста десяти тысячах километров под астероидом. Далеко впереди скользил по своей пятитысячекилометровой орбите флот Организации – цепочка судов, каждое точно в двух километрах от последующего. Выходя из конуса тени, они вспыхивали на солнце металлическим блеском, словно на планету медленно навивалось серебряное ожерелье.

Чтобы собраться здесь и построиться перед прыжком, покинув точки сбора близ орбитальных астероидов, у них ушло двое суток, несмотря на все приказы Эммета Морддена и Луиджи Бальзмао. Флагманом служил «Сальваторе», прежде крейсер новокалифорнийского флота, а теперь штабной корабль Луиджи.