Неизбежное искушение

– Уж точно не повредил бы, – пробормотал он. – Если бы я знал, что ты любишь свою работу, что она заряжает тебя энергией, я бы понял твое желание вернуться в Лондон. Но это не так. Ты просто делаешь вид, что пытаешься загладить свою вину, вернее, загладить то, в чем ты не виновата.

– Она умерла, Леви! Потому что я была пьяна и попросила ее сесть за руль.

– Она умерла, потому что это был несчастный случай, дорогая. Пожалуйста, перестань наказывать себя.

Леви засунул сжатые кулаки в карманы спортивных штанов. Он уже знал, каким будет ее ответ, но не мог промолчать.

– Не уходи, Танна. Оставайся здесь, со мной.

Танна не ответила, но ее молчание было ответом. Он отстаивал свою позицию, пытался заставить ее взглянуть на ситуацию с его точки зрения. Но Танна не сдвинулась с места ни на дюйм. Она снова убегала от него. И он должен позволить ей уйти. Эта мысль поразила его, как удар в сердце. Леви знал, что удерживать ее здесь было бы несправедливо. Она должна сама во всем разобраться и сделать свой выбор. Все или ничего: он не хочет жить с ее сомнениями. И поэтому он должен отпустить ее.

В прошлый раз она сбежала, но на этот раз он достаточно уважает и любит ее, чтобы перестать контролировать. Он уже жил без нее и сможет сделать это снова. Он пока не знает как, но попытается. Разве у него есть другой выбор? Леви уставился в пол, собираясь с духом, чтобы дать Танне то, в чем она больше всего нуждается. Безоговорочное принятие, ощутимую поддержку.

– Тан, детка, посмотри на меня.

Ее заплаканные глаза встретились с его взглядом, и Леви едва сдержал желание заключить ее в объятия.

– Тан… уезжай.

Танна вздрогнула.

– Что ты сказал?

Леви знал, что она его услышала.

– Возвращайся в Лондон, Тан.

– Но… Я думала… ты… Черт. – Танна развела руками, явно расстроенная. – Я думала, ты хочешь, чтобы я осталась, чтобы мы были вместе.

– Это так, но я не хочу, чтобы это было против твоей воли. Мне все равно, чем ты занимаешься на работе. Лишь бы ты любила это дело и была счастлива. Твое счастье – это все, что меня волнует. – Леви заставил себя улыбнуться. – Я бы предпочел, чтобы ты была в Лондоне и делала все, что тебе вздумается, чем страдала со мной, Тан.

– Ли…

Нет, черт побери, с него хватит. Он больше не может, ему надоело быть сильным. Леви шагнул вперед, поцеловал Танну в висок и еще раз провел большим пальцем по ее пухлой нижней губе.

– Ради бога, будь счастлива, Тан. Это все, чего я хочу.

Леви подобрал костыли, сунул их под мышку и направился к двери.

Леви сидел на дорогом кожаном диване лицом к портрету отца, в комнате, где он в последний раз видел Танну. Иногда он закрывал глаза и представлял, как она стоит у окна и слабое зимнее солнце окрашивает ее волосы в цвет воронова крыла. Он все еще видел ее идеальный профиль, чувствовал тонкий аромат ее духов. Она была в его мыслях, в его снах. Он больше чем скучал по ней – он тосковал. Она словно высосала из его жизни все краски…

Не слишком ли мелодраматично, Броган?

Если он не возьмет себя в руки, то еще, пожалуй, начнет читать «Ромео и Джульетту» и смотреть мелодрамы. Леви услышал, как за его спиной открылась дверь, и не стал оглядываться. Это могла быть либо его мать, либо одна из его надоедливых сестер, ни одну из которых он не хотел видеть. Если он не мог быть с Танной, то просто хотел побыть один.

Леви смотрел на портрет отца и не обращал внимания на маму, севшую рядом с ним плечом к плечу. Но он чувствовал на своем лице ее обеспокоенный взгляд.

– Я в порядке, мам.

– Физически, возможно, – согласилась Кэлли. – А вот твое сердце будет исцеляться целую вечность.

Да, так и есть. Его мама пытается проникнуть в его голову.

– Как скажешь, мам.

Кэлли ткнула его в бедро острым ногтем.

– Не делай из меня дуру, Леви.

Она сложила руки на груди, и краем глаза он заметил, что она смотрит на портрет его отца.

– Твой отец… Боже, он сводил меня с ума.

Леви услышал в ее голосе нотку раздражения.

– Он был ярким, смелым, энергичным. И я действительно любила его.

Леви повернулся к Кэлли, положил руку ей на колено.

– Я никогда в этом не сомневался, мам.

Кэлли кивнула.

– Но когда он умер, я также скорбела и о том, кем я могла бы стать.

– Не понимаю…

Кэлли мягко улыбнулась:

– Одна из причин, по которой мы сошлись с Мэйсоном, заключалась в том, что я не знала, кто я без твоего отца. Меня без него никогда не было. Я не знала, смогу ли быть собой без Рэя.

– А я могу быть только собой. Я не мог быть тем, кем он хотел меня видеть, – пробормотал Леви.

Глаза Кэлли были печальны.

– Он бы согласился, что самым большим его провалом был ты, Ли. Все наши ссоры всегда были из‑за тебя.

Он не знал этого, и это добавило еще один слой вины к тяжкому грузу, который он нес.

– Прости, мам.

Кэлли крепче сжала его руку.

– О нет, дело в твоем отце, а не в тебе. Ты не сделал ничего плохого.

– Я так часто злился на него. Я ненавидел, когда он тревожил тебя, ставя на кон все, что у нас было. Он уже давно мертв, но я все еще так зол, что не смог достучаться до него, что он был таким чертовски импульсивным.