Неизбежность лжи

– Взгляды, может быть, и не отличаются, а конечные цели уж точно отличаются. Они хотят свои миллиарды сохранить в долгосрочной перспективе, отсюда и все их беспокойство. Оно материальную основу имеет это беспокойство.

– Ну, во-первых, материальная основа, это не самая плохая основа, а во-вторых, ты, случайно или нет, сказал ключевые слова: «в долгосрочной перспективе». Если люди и вправду думают о долгосрочной перспективе, я уже готов с ними дело иметь. И таких, к сожалению, меньшинство. А деньги они по-любому сохранят в швейцарских и прочих банках, предъявить им нечего, законов они не нарушали.

– Может, ты и прав, – они ушли уже довольно далеко от дома.

– Ты не устал? – спросил Костя.

– Нет, а ты? Костя засмеялся.

– Ну и какой твой прогноз на предстоящие месяцы? – спросил отец. Разговор складывался неожиданно легко, и теперь ему хотелось не столько услышать Костин прогноз, сколько поделиться своим. И Костя конечно же это почувствовал.

– Предпочитаю послушать твой. Я слишком внутри. В контексте прогнозирования, конечно. И потом я никогда не забываю твои слова трехлетней давности о том, что кризис не только не закончился, но даже и не начинался. Я разным людям на протяжении двух лет пытался внушить эту мысль – никто не верил. Зато теперь все только это и говорят. Помнишь этот разговор?

– Да, конечно. Лучше бы я тогда ошибся, но, к сожалению, нынешние правители все делают для того, чтобы стало еще хуже, чем я тогда говорил. В условиях подобных глобальных изменений демократия выглядит весьма неэффективной формой правления.

– Вот видишь, и ты туда же. Наш национальный лидер тоже наверняка так думает, только сказать не может. Но то, что Россия добивалась глобальных прорывов в условиях абсолютной власти, как бы она ни называлась, это факт. Итак, папа, твой прогноз? Обещаю, что не буду сразу же на Facebook выкладывать.

– Мой прогноз такой. Если продолжать игру в оттепель, то нужно, чтобы был второй тур, а там уже побеждать с большим преимуществом. Но эта игра очень опасная и, кроме всего прочего, будет означать, что за эти годы он уступил не только самому себе – прежнему, но и нынешнему президенту. Отсюда я делаю вывод – первый тур и от пятидесяти пяти до шестидесяти процентов.

– Да, – согласился Костя, – и мой сценарий такой же. К тому же для второго тура нет кандидата – не с кем бороться.

– И что же, теперь нет кандидата и потом не будет? Это у вас теперь навсегда, что ли? Как ты писал «императорская власть, передаваемая преемнику»?

– Почему же не будет? – Костя попытался облечь свою мысль в шутливую форму. – Возьмется откуда-нибудь.

– Уж не ты ли это будешь? – отец остановился и посмотрел ему прямо в глаза.

– Не знаю, папа, думаю, что вряд ли.

– Но мысль такую допускаешь? Ты и группа твоих инвесторов?

– Да, мысль такую допускаю.

Отец тяжело вздохнул и, ничего не сказав, повернул обратно. Некоторое время шли молча. Костя переживал за отца, но понимал, что соврать было еще хуже.

– Тебе нужна женщина, – неожиданно сказал отец, – тебе нужен близкий человек там, в Москве. Мы слишком далеко.

– Знаю. Но не знаю, где ее найти.

– А чем Лиза плоха была? Тессе она понравилась, а это нечасто бывает.

– Да нет, всем хороша.

– Жалеешь?

– Нет. Я вот сейчас думаю, что это правильно все получилось. Не знаю, как тебе объяснить, мне нужна женщина… более теплая, что ли, если ты понимаешь, о чем я? Хотя, конечно, ты понимаешь, ведь ты нашел Тессу. Но таких мало, если вообще они еще остались.

– Да, – согласно кивнул отец, – таких мало, но ты обязательно встретишь, главное, это когда встретишь, пойми, что это она.

– Как понять? – спросил Костя. – Вот вопрос, как понять?

– Не знаю, каждый по-своему понимает.

– А ты как понял?

– Не буду говорить, – улыбнулся отец.

– Пап, ну ладно, столько лет прошло, может, ты сейчас мне самый главный совет в жизни дашь, ну давай, скажи.

– Нет, – упрямо повторил отец, – когда встретишь, сам поймешь. Я рад, что мы поговорили. Отдыхай, больше тебя серьезными разговорами мучить не буду.

По лицу Тессы было заметно, что она ожидала их возвращения с некоторым беспокойством, и отец, понимая это, прямо с порога воскликнул, театрально вскинув руки: «Все, все, успокойся, мир и любовь».