Неизбежность лжи

— Взгляды, может быть, и не отличаются, а конечные цели уж точно отличаются. Они хотят свои миллиарды сохранить в долгосрочной перспективе, отсюда и все их беспокойство. Оно материальную основу имеет это беспокойство.

— Ну, во-первых, материальная основа, это не самая плохая основа, а во-вторых, ты, случайно или нет, сказал ключевые слова: «в долгосрочной перспективе». Если люди и вправду думают о долгосрочной перспективе, я уже готов с ними дело иметь. И таких, к сожалению, меньшинство. А деньги они по-любому сохранят в швейцарских и прочих банках, предъявить им нечего, законов они не нарушали.

— Может, ты и прав, — они ушли уже довольно далеко от дома.

— Ты не устал? — спросил Костя.

— Нет, а ты? Костя засмеялся.

— Ну и какой твой прогноз на предстоящие месяцы? — спросил отец. Разговор складывался неожиданно легко, и теперь ему хотелось не столько услышать Костин прогноз, сколько поделиться своим. И Костя конечно же это почувствовал.

— Предпочитаю послушать твой. Я слишком внутри. В контексте прогнозирования, конечно. И потом я никогда не забываю твои слова трехлетней давности о том, что кризис не только не закончился, но даже и не начинался. Я разным людям на протяжении двух лет пытался внушить эту мысль — никто не верил. Зато теперь все только это и говорят. Помнишь этот разговор?

— Да, конечно. Лучше бы я тогда ошибся, но, к сожалению, нынешние правители все делают для того, чтобы стало еще хуже, чем я тогда говорил. В условиях подобных глобальных изменений демократия выглядит весьма неэффективной формой правления.

— Вот видишь, и ты туда же. Наш национальный лидер тоже наверняка так думает, только сказать не может. Но то, что Россия добивалась глобальных прорывов в условиях абсолютной власти, как бы она ни называлась, это факт. Итак, папа, твой прогноз? Обещаю, что не буду сразу же на Facebook выкладывать.

— Мой прогноз такой. Если продолжать игру в оттепель, то нужно, чтобы был второй тур, а там уже побеждать с большим преимуществом. Но эта игра очень опасная и, кроме всего прочего, будет означать, что за эти годы он уступил не только самому себе — прежнему, но и нынешнему президенту. Отсюда я делаю вывод — первый тур и от пятидесяти пяти до шестидесяти процентов.

— Да, — согласился Костя, — и мой сценарий такой же. К тому же для второго тура нет кандидата — не с кем бороться.

— И что же, теперь нет кандидата и потом не будет? Это у вас теперь навсегда, что ли? Как ты писал «императорская власть, передаваемая преемнику»?

— Почему же не будет? — Костя попытался облечь свою мысль в шутливую форму. — Возьмется откуда-нибудь.

— Уж не ты ли это будешь? — отец остановился и посмотрел ему прямо в глаза.

— Не знаю, папа, думаю, что вряд ли.

— Но мысль такую допускаешь? Ты и группа твоих инвесторов?

— Да, мысль такую допускаю.

Отец тяжело вздохнул и, ничего не сказав, повернул обратно. Некоторое время шли молча. Костя переживал за отца, но понимал, что соврать было еще хуже.

— Тебе нужна женщина, — неожиданно сказал отец, — тебе нужен близкий человек там, в Москве. Мы слишком далеко.

— Знаю. Но не знаю, где ее найти.

— А чем Лиза плоха была? Тессе она понравилась, а это нечасто бывает.

— Да нет, всем хороша.

— Жалеешь?

— Нет. Я вот сейчас думаю, что это правильно все получилось. Не знаю, как тебе объяснить, мне нужна женщина… более теплая, что ли, если ты понимаешь, о чем я? Хотя, конечно, ты понимаешь, ведь ты нашел Тессу. Но таких мало, если вообще они еще остались.

— Да, — согласно кивнул отец, — таких мало, но ты обязательно встретишь, главное, это когда встретишь, пойми, что это она.

— Как понять? — спросил Костя. — Вот вопрос, как понять?

— Не знаю, каждый по-своему понимает.

— А ты как понял?

— Не буду говорить, — улыбнулся отец.

— Пап, ну ладно, столько лет прошло, может, ты сейчас мне самый главный совет в жизни дашь, ну давай, скажи.

— Нет, — упрямо повторил отец, — когда встретишь, сам поймешь. Я рад, что мы поговорили. Отдыхай, больше тебя серьезными разговорами мучить не буду.

По лицу Тессы было заметно, что она ожидала их возвращения с некоторым беспокойством, и отец, понимая это, прямо с порога воскликнул, театрально вскинув руки: «Все, все, успокойся, мир и любовь».