Неизбежность(СИ)

Бабушка Гертруда появилась в его подсознании, так же, как всегда неожиданно. Старое кресло с вытертыми подлокотниками, папироса и книга в руках, все было при ней как обычно.

"Сейчас опять морали начнет читать," - подумал во сне Лёва. На удивление, старуха начала разговор, совершенно с другой темы.

- Помнишь вишнёвое дерево у нас под окном? - спросила она.

- Конечно, помню, это же было моё дерево, - ответил Лёва удивленный таким странным вопросом.

- Оно совсем засохло. Любое дерево погибает, если за ним не ухаживать. Посмотри, в кого ты превратился? На что ты тратишь свою жизнь? Не надоело тебе? - продолжала Баба Гера.

- Я завтра все закончу и начну жизнь с чистого листа. Я обещаю тебе, - ответил Прошкин.

- Когда ты был маленький, ты, как скворец сидел на самой верхушке, и был весь красный от вишневого сока с головы до пят, помнишь?

Лёва рассмеялся. Воспоминания детства снова нахлынули на него, и даже во сне, он ощутил прилив ностальгии и нежности.

- Ты гоняла меня крапивой, что бы я не обломал ветки, всякий раз думала что я порезался и бежала в дом за аптечкой, - сказал Прошкин.

- Кровь. Ты всегда боялся крови, - вдумчиво произнесла баба Гера, - будь осторожен завтра, береги людей, которые идут за тобой. Они ни в чём не виноваты, они любят тебя, они доверяют тебе. Любой конец, это начало, чего-то нового.

- Я обещаю тебе, что всё будет хорошо- ответил Лёва.

Сон продолжался, и Лёва увидел отца. Он стоял возле окна, и смотрел куда-то вдаль.

- Бойся чего ожидаешь, ибо наступит момент, получишь это, - сказал отец, не поворачивая головы, - не пожалеешь ли ты сынок? Не боишься ли ты, что месть, не принесет облегчения твоей душе?

Лёва подошел к отцу и дотронулся до его руки.

- Проверяешь? - засмеялся отец, - для тебя я всегда живой, иди и ничего не бойся, мы будем завтра вместе с тобой, вся твоя семья будет вместе с тобой.

-Семья. Когда-то у меня была семья, - с грустью сказал Лёва, - что от неё осталось? Память? Для чего жить дальше? Знаешь, батя, я ходил в церковь, я не верю в бога, но я встал на колени и разговаривал с ним. Я говорил: "Боже, если ты есть, верни мне любимую женщину, и я поверю в тебя". Я не верю в бога, отец. Завтра, я буду вершить своё правосудие, и ничто и никто меня не остановит.

- Дала бы я тебе крапивы, как в старые добрые времена, - засмеялась Баба Гера, - да, взрослый ты уже. Разве у бога любимую женщину просят? Глупый. Она появляется в твоей жизни сама. А вот завоевать и удержать её, это зависит только от тебя. Завтра. Всё решиться завтра. Слушай своё сердце и иди вперёд.

Картинка сна резко поменялась. Лёва стоял один, посреди заснеженного поля. Человек, одетый в одежду монаха медленно подходил к нему. Лёве никак не удавалось разглядеть его лицо. Человек подошел к нему на расстояние вытянутой руки, и замер на месте.

- Ты кто? - спросил Прошкин, - я тебя знаю?

- Я? Ты спросил, кто я? - ответил человек, - ты искал меня так долго, и теперь задаешь такие глупые вопросы. Я Ангел Сна. Зачем я тебе нужен? Убить меня? За что?

- Ты отнял у меня самое дорогое в жизни, мою семью. Я, Лев Прошкин, буду судить тебя, своим собственным судом. Я для тебя теперь Судья, Прокурор и Адвокат в одном лице. И я приговариваю тебя... - с этими словами Лёва схватил человека за рукав. Под одеждой ничего не было. Ангел Сна громко засмеялся. В это момент Лёва проснулся.

Тусклый свет настольной лампы едва освещал старые стены гостиничного номера. Единственное окно было занавешено так плотно, что не понятно было, день на улице или ночь. Ангел Сна сидел за столом. Он был сосредоточен и лицо его не выражало никаких эмоций.

"Ну что ж, Алина Никольская, пришел наш с Вами день, - подумал он, -мы долго шли к нему, и вот, он наконец настал. Завтра мы оба уйдем в вечность. Вы же сами этого хотели, не правда ли?"

Ангел Сна достал из сумки одноразовый шприц и резиновый жгут. Ловким, привычным движением затянул жгут на правой руке выше локтя и медленно ввел иглу прямо в вену. Кровь густая и ярко красная заполнила внутреннее пространство шприца. Он аккуратно извлек иглу, надел колпачок и, завернув шприц в носовой платок, положил во внутренний карман куртки.

Мысленно Ангел Сна вернулся в то роковое утро, которое поставило крест на его жизни. Предчувствие чего-то плохого не покидало его с того самого момента, когда он, прогуливаясь босиком по мокрой, холодной гальке, наступил на выброшенный кем-то шприц. Море было неспокойным. Волны, одна за одной накатывались на берег и с отчаянием разбивались о прибрежные камни. Казалось, титаны состязаются в силе, и нет предела их мощи. Порывы сильного ветра раскачивали шезлонги, которые послушно подчинялись его силе. Небо было угрожающе серым. Чаек, так ненавистных Ангелу, не было.

"Души умерших предпочитают покой, а души живых жаждут бури," - усмехнулся он.