Неизбежность странного мира

Физик тотчас соглашается, что это совершенно правильная идея. Вся трудность в том, что для этого нужно было бы соорудить гору «высотою» в 10 миллиардов вольт. Другими словами, надо было бы создать электрическое поле в тысячу раз более сильное, чем поля в грозовых облаках, вызывающие разряды молний. Это была бы игра со сверхчудовищными грозами. Но нетрудно догадаться, что и этот опасный путь был все-таки испробован физиками, которых ничто и никогда не могло устрашить. «Дух приключений»!

В журналах тридцатилетней давности можно найти сообщения о попытках ученых приручить атмосферные электрические поля в горах для ускорения протонов. Трагическое в истории науки постоянно соседствует с героическим. При одном из таких опытов в Альпах был убит физик Курт Урбан.

Но дело не в опасностях, а в том, что другой путь создания частиц высоких энергий — космических частиц на Земле — оказался перспективней. Этот путь уже нам знаком: не сразу, а порциями увеличивать энергию частиц. Можно сделать так, чтобы они не падали прямо со всей высоченной электрической горы, а спускались как бы по лестнице, со ступеньки на ступеньку, понемногу наращивая энергию на длинном пути. Такие, правда не очень мощные, линейные ускорители есть во многих лабораториях. Да и в самой Дубне протоны сначала разгоняют до 8 миллионов электроновольт в прямой трубе, а потом только впрыскивают в круговую камеру. Но теперь уже и на таких линейных ускорителях (начинают получать частицы-миллиардерши. Известный физик Панофский сооружает в Америке подобную машину для ускорения электронов — она будет иметь в длину примерно две мили.

А можно поступать по-другому: можно ускорять частицы, не спуская их с чудовищно длинной лестницы, но сотни, тысячи, миллионы раз возвращая их к скромному источнику энергии — к электрическому полю сравнительно небольшого напряжения. А возвращать частицы к одному и тому же месту естественней всего вращением. Вот тут-то и пригодились свойства магнитного поля.

Дело в том, что заряженные частицы в движении отличаются от заряженных частиц в покое. И отличаются очень важной чертой: движущиеся заряды создают вокруг себя не только электрическое, но и магнитное силовое поле. А раз так — они могут взаимодействовать с магнитом. Магнитное поле — ловушка для таких частиц: оно старается не выпустить их за свои пределы.

Поле кольцевого магнита заставляет частицы лететь по кругу. Но чем быстрее летят они, тем труднее справиться с ними магнитному полю, тем сильнее оно должно быть. Оттого так огромен Дубенский магнит. Оттого он устроен таким образом, что по мере нарастания скорости частиц и магнитное поле все нарастает. Оно как бы и впрямь накачивается в пустоту ускорительной камеры. А своеобразным насосом для этой цели и служит магнит весом в 36 тысяч тонн.

9

Покачиваясь в машине, летевшей к Дубне по безупречному асфальту, мы разговаривали о том, что нам предстояло увидеть, тоном хорошо осведомленных людей. Это обычный грех новичков, впервые едущих в места знаменитые. Именно оттого, что впереди места знаменитые, каждый о них уже что-то слышал, что-то читал, где-то видел какие-то снимки. Труднее всего сознаться, что едешь туда впервые. Маленькое самолюбие. Одно утешает, что его не лишены и твои соседи по машине. И вот начинается околесица.

— Это похоже на храм! Знаете, такой настоящий, круглый, громадный храм.

— Да ничего подобного! Это похоже на цирк — знаете, такой настоящий, круглый!

— Ну, что за вздор! Изнутри по крайней мере это больше всего напоминает машинное отделение океанского корабля. Знаете, такого настоящего, большого, океанского.

В конце концов все начинают смеяться. И вправду, согласитесь, если в течение минуты три очевидца стараются перещеголять друг друга, сравнивая то, чего они воочию еще не видели, с первыми попавшимися им на язык вещами, «большими, настоящими, круглыми», то воображение отказывается служить вам.

Слушая споры соседей по машине и сам норовя от них не отстать, я все думал: а почему мы, собственно, не можем никак сойтись ни на одном сравнении? Не потому ли, что гигантский синхрофазотрон Дубны в действительности просто не похож ни на что другое, виденное нами доселе?

Есть вещи как бы первоначальные, создающие новые представления. Их трудно уподоблять вещам, уже ставшим обиходными в опыте прежних поколений. Конструкции таких первоначальных вещей, их масштабы, их формы продиктованы новыми нуждами, новыми целями, новыми идеями. И потому для них так легко подыскиваются сравнения смысловые: едва пополз первый трактор, как его окрестили «стальным конем», едва взлетел первый самолет, как поэты заговорили о «стальных птицах». И если ускоритель назвать «атомной пращой», по смыслу все будет правильно. Но сходства с реальностью тут будет так же мало, как в сравнении подводных лодок с населением морских глубин — с акулами или с чем-нибудь в этом роде.