Неизбежность странного мира

Потом снова потекут годы. Воспоминания и стихи будут публиковаться все реже. И снова, отвлеченные малыми и великими делами повседневности, в том числе новыми отлетами к другим мирам, люди будут забывать о курсиве, окруженном рамочкой на первой полосе ежедневных газет. Но слова «победители времени» уже не забудутся. И смысл их будет становиться все острее и спорней по мере приближения первых астронавтов к Земле. И в канун их прилета те мысли, что молчаливо владели двадцать лет назад улетавшими и провожавшими, станут, наконец, достоянием всех.

«Мы двадцать лет старели, а для них словно остановилось время, и они вернутся завтра почти такими же молодыми, какими были тогда, в день отлета. Два года и два десятилетия! Они и вправду победили время…» — так будут думать одни.

«Мы двадцать лет работали, создавали новые вещи, строили новые города, писали новые книги, участвовали в грандиозных событиях, торопили историю! Они вернутся завтра на другую Землю, не на ту, что была в день их отлета. Они не победили земное время: они его пропустили!» — так будут думать другие.

«Будущее прекрасней и заманчивей прошлого. Они выкрали у времени почти двадцать лет. На два десятилетия дольше будет длиться их жизнь, они примут участие в таких свершениях, какие на нашу долю уже не придутся. Они перепрыгнули через поколение, и — первые люди на Земле! — они теперь будут принадлежать сразу двум поколениям. Конечно, они победители времени…» — так будут думать третьи.

«По своему календарю они были два года в разлуке с Землей. И хотя они знают, что тут ушли два десятилетия, они еще не понимают, что. это значит! Они не догадываются, что завтра, приземлившись героями, они тотчас почувствуют себя и людьми одинокими — людьми из другой жизни. Первые люди на Земле, они жили не подряд, а с перерывом. Им теперь догонять историю! А возможно ли это? Они не победители земного времени, но жертвы безвременья на своем корабле!» — так будут думать четвертые.

Пятые, шестые, седьмые прибавят разные оттенки к этим спорным и бесспорным размышлениям, каждый — свои, смотря по характеру и по складу ума. И «а борту межзвездного корабля обострятся те же споры, когда замерцает во мраке последней ночи полета звездочка уже близкой Земли. Но кое-что станет равно ясно всем — и возвращающимся и ждущим.

Впрочем, «ясно» — не то слово: это «кое-что» издавна было более или менее ясно. Теперь же оно впервые войдет в плоть человеческого сознания и сделается новым «чувством времени» у человека. Это «кое-что» — чувство неединственности земного времени, реальное чувство относительности земных секунд и десятилетий.

Утром приземлится ракета. Счастливые, немножко смущенные, изумленно глядящие по сторонам, такие же молодые, как прежде, астронавты сойдут на Землю. В то же мгновение они станут вновь сопространственниками землян.

«Но мы и они навсегда перестали быть современниками! — вот что дойдет до всех. — Мы и они жили в разном времени. И это необратимо. В пространстве можно двигаться «туда и обратно». Пространство можно победить до конца. Во времени можно двигаться только «туда» и нельзя вернуться «обратно». Время можно победить только наполовину. Они совершили эту великую победу — они перенеслись в будущее, но это не их будущее, а наше, мы его создали, мы к нему шли. Они победили земное время ценой его утраты. Вот в чем их и наша космическая печаль».

…Возможно, все эти мысли будут чужды людям XXI века, и не полная победа над временем вовсе не будет их огорчать. Может быть, космическая печаль вовсе не коснется их веселых сердец, потому что само торжество над временем будет несравненно могущественнее всех других вероятных переживаний и чувств. Но все равно об этом нельзя не думать сегодня.

Во всем рассказанном есть, однако, один слабый пункт.

Возможно возражение: разве не вправе были бы астронавты на своем пути туда, к 61-й Лебедя, уверять друг друга, что их ракета покоится, а удаляется от них со скоростью 298 500 километров в секунду Земля? А потом, при возвращении обратно, разве не могли бы они, рассуждая точно таким же образом, говорить, что теперь они тоже покоятся, а движется снова Земля, летящая на сей раз им навстречу с той же гигантской скоростью? Да и в самом деле, они ведь и не должны были бы чувствовать движения ракеты в своем равномерном и прямолинейном полете, как не чувствуем равномерного и практически прямолинейного полета Земли мы с вами.

Однако главное, конечно, не эти их возможные ощущения, а то, что весь смысл, вся логика теории относительности действительно (разрешают на первый взгляд «поменять местами» Землю и ракету, как две совершенно равноправные «системы отсчета» времен и расстояний. Но тогда, с точки зрения астронавтов, вовсе не на ракете, а на Земле замедляют свой ритм часы! И, стало быть, на Земле, а не на ракете сохраняют свою молодость люди!

Как же тут быть?