Неизбежность

Да и то сказать: пора звездопада, и, когда на какое-то время пальба прекращалась, с неба и впрямь срывались звезды. Или это всетаки были припозднившиеся, шальпые пули? Звездопад, звездопад — что может быть грустнее? Но мне не было грустно. Совсем наоборот!

Вернулись в комнату, за стол. Комбат приказал:

— Наполнить посуду!

Приказание немедля выполнили. Майор возвысился над нами своей точеной фигурой-рюмочкой, пламенея обожженным, стянутым рубцами лицом, повертел стакан так и эдак и сказал:

— Предлагаю выпить за пас с вами!

Я опять подумал: я живой! И тут ко мне подсел Федя Трупшн, вновь испеченный капитан с заранее припасенными погонами, чокпулся:

— Будь здоров, Петюня!

— Будь здоров и ты, Федюня!

Мы подмигнули друг дружке, посмеялись.

А назавтра мы читали в «дивизионке», слушали по радио о том, как происходило подписание акта о безоговорочной капитуляции Японии, разглядывали фотоснимки в центральных газетах.

И я живо представил себе всю эту церемонию — недаром комбат попрекал меня богатым воображением. Еще бы, как сочинять стишки без воображения? Поэт я липовый, а насчет воображения… вообразил себя стихотворцем. Смешно!

Вот что примерно вырисовывалось в моем представлении. Второе сентября. Токийская бухта. Американский линкор «Миссури», за которым когда-то безуспешно охотились камикадзе, стоит на якоре. На его борту — представители военного командования союзников, гости, корреспонденты. На катере доставляют японскую делегацию — одиннадцать человек, дипломаты и военные. Сопровождаемый своей свитой, к столу приближается, хромая, грузно опираясь на палку, министр иностранных дел Сигэмицу и с ним — генерал Умэдзу, начальник генштаба Японии. Пять минут всеобщего молчания — минуты символического позора. Японские дипломаты в черных костюмах и цилиндрах, военные с орденскими планками стараются держаться прямо, но эти м и нуты позора будто сутулят их, давят к палубе. Генерал Макартур произносит речь: "Мы собрались здесь — представители главных воюющих держав, чтобы заключить торжественное соглашение, при помощи которого мир может быть восстановлен. Проблемы, влекущие за собой противоположные идеалы и идеологии, были решены на полях сражений всего мира и поэтому не являются предметом наших обсуждений и дебатов…" Какие уж тут дебаты! Безоговорочная капитуляция — вот и весь сказ. Генерал Макартур говорит сурово. Суровое лицо было и у маршала Жукова, когда подписывался акт о безоговорочной капитуляции Германии. А как же иначе? Жестом Макартур показывает японцам: подойдите к столу.

Хромая, словно волоча себя, медленно-медленно подходит Сигэмицу; пелегко ему дается это — поставить свою подпись. Расписавшись, блеснув стеклами очков и потупившись, министр пятится. Какое-то мгновение генерал Умэдзу мешкает, оттягивает процедуру, затем со странной осторожностью расписывается. К разложенным папкам подходит Макартур. Акт подписывают другие, и среди них — советский представитель генерал-лейтенант Деревянно, — на фотографии видно, с каким достоинством он это проделывает.

Церемония завершена. Союзные делегации удаляются, японские делегаты остаются одни, покинутые, никому не нужные. Конец!

Конец второй мировой!

А спустя несколько дней мы читали в газетах и рассматривали фотографии: советские военачальники шестого сентября посетили Порт-Артур: Маршалы Советского Союза Василевский, Малиновский, Мерецков, главный маршал авиации Новиков, маршал авиации Худяков, маршал артиллерии Чистяков. Онп осмотрели военно-морскую базу и крепость, исторические места, связанные с героической обороной Порт-Артура в русско-японскую войну 1904 — 1905 годов. Возложили венки на братскую могилу русских воинов. Как бы от всего нашего народа поклонились павшим смертью храбрых в те далекие времена. Разве же это не здорово — маршалы возлагают венки на могилу солдат? Хотя бы и через сорок лет…

И еще читаем в газетах: второго сентября на полумиллионном митинге в Ханое Хо Ши Мин провозгласил образование Демократической Республики Вьетнам. Еще раньше, семнадцатого августа, было объявлено о создании Индонезийской республики. Национально-освободительная борьба захлестнула Китай, Бирму, Малайю, Филиппины, Индию, — над всей Азией зашумели очистительные ветры свободы, ветры, рожденные стремительным маршем советских воинских колонн в Маньчжурии, полным разгромом миллионной и отборной Кваптупской армии!

Гвардии капитан Трушин по этому поводу сказал:

— Разгром Германии и Японии кладет начало новой эпохе на всей земле. Согласен, что это так, Петро?

Я ответил: согласен целиком и полностью. И сразу же Федор сказал о другом:

— Петро, я считаю: что остались в живых, будем ценить чем дальше, тем больше.

Я ответил, что и сейчас ценю. Федор неопределенно мотнул головой.

— Ну-ну…