Неизбежности

Но Марина Николаевна не успокаивалась: она чувствовала, как что-то росло и теснило её грудь изнутри… И вскоре настал тот момент, когда понадобилось хирургическое вмешательство – уже своевременное.

После операции Марину Николаевну перевели в палату, куда Дарина часто приходила. Навещала её как врач и Раиса Владимировна. И однажды в той палате она вновь повстречалась с Дариной, бывшей уже на девятом месяце беременности. Она выглядела неуклюжей из-за большого живота, походка её казалась утиной: она с трудом носила тяжесть беременности – и неспроста! Эта встреча привела Дарину в испуганную стыдливость, но Раиса Владимировна успокоила её своей искренней доброжелательностью, отчего девушка ещё больше смутилась. Увидев это, Раиса Владимировна поспешила удалиться из палаты.

– Мама, – с жалостью обратилась Дарина, не зная, что и сказать.

– Ну-ну… всё теперь хорошо, – успокаивала она дочь, – теперь будет лучше прежнего.

И действительно: через две недели мать Дарины выписалась из больницы. А спустя несколько дней на свежем воздухе к ней вернулся здоровый цвет лица.

IV

Сёстры Наталья и Ольга зря времени не теряли. Они в это летнее время как бы торопились жить, и чем больше им этого хотелось, тем медленнее шло время, несмотря на разнообразие и стремительность событий не только в их личной жизни, но и вообще во всём, что так или иначе их связывало. Изо дня в день всё меньше и меньше проводили они времени у себя дома. Понятное дело – лето! Мать на это уже не обращала внимания, зная их самостоятельность, пока это было приемлемым. Впрочем, ей самой было не до них: она принадлежала своему любимому делу – Божьему дару! – врачеванию, исцелению. Её дочери находили это странным и отдалялись от матери, не подозревая о неизбежности конфликта.

Как-то старшая сестра, прогуливаясь по улицам села, повстречалась вдруг со своим школьным ревнивым ухажёром, которому некогда дала, как говорится, от ворот поворот. При этом ухажёре находился его друг – на него и обратила своё внимание Наталья.

Друзья были настолько различными между собой, что Наталья только дивилась: один оказался зажиточным и простым, а другой, некогда её ухажёр, бедным и горделивым. Но дело было не в бедности: его гордость являлась некой защитной реакцией от насмешек или отверженности, которая произошла ещё в школьные годы. Надо отдать должное его артистическому таланту, благодаря которому непременно можно было пойти далеко или подняться высоко, засияв звёздной славой. Но бедность, особенно в наше время, настолько тяжела, что не даёт прорваться вперёд, а уж тем более высоко. Впрочем, вероятно даже, дело не в бедности, а в обидчивой и гордой натуре, противопоставляющей себя наивной простоте.

При встречах Наталья ни разу не обмолвилась новому другу о том школьном ухажёре. Между тем, она подозревала, что тот о ней сам много чего порассказал. В то же время она предполагала, что и новый друг расспрашивал о ней, о её прошлом – ведь это так любопытно и естественно.

Детская любовь, будь она в детском саду или первых классах школы, не накладывает на возлюбленных никаких обязательств. Но и она чревата непредсказуемыми последствиями. А между тем сколько забавной радости и беспечного счастья случается пережить именно в этот период жизни! Юношеская любовь, пожалуй, самая искренняя и светлая, но вместе с тем вспыльчивая и нередко трагическая. Вероятно, оттого она искромётная. И только в самых редких случаях она продолжительна в своём сиянии, и только потому, что в ней сохранились искренность и светлость помыслов любви. Взрослая любовь оказывается настолько безответственна, что невольно ужасаешься. В ужасе теряется рассудок, а в бессмысленном удивлении выказываются беспомощность. За всем этим появляется безрассудность и, как следствие, – отчуждённость. Но совсем другое дело – зрелая любовь! Она мудрость жизни! Она опыт жизни! Такая любовь крепкая и взаимная. Взаимность заключается не в том, чтобы удовлетвориться в каких-либо потребностях, а в том, чтобы ощутить необходимость друг друга – в человеческих взаимоотношениях, без дурных, испорченных помыслов. Идти под руку, значит, ощущать поддержку, надеясь на неё и веря в неё, а точнее, друг в друга. Всё это не так, как в юношеской любви, где правит бал телесная близость двух противоположностей, а моральное падение влечёт за собой неизбежность разрыва отношений. При зрелой же любви физическое падение, хотя и ожидаемо, невозможно: один обязательно успеет удержать, поддержать другого. О моральном же падении и говорить не приходится: оно не случается.