Неизбежный финал

— Так я вам скажу в качестве гражданского представителя. Вот видите? — Валер Дину пристально посмотрел на Ники: — Не кажется ли вам, что неплохо было бы выяснить, не установила ли какая-нибудь разведка, кто такой Иордаке, и не пытается ли теперь выйти на него. А судя по вопроснику, дело обстоит именно так.

— Я хорошо знаю полковника Иордаке, — возразил Удиштяну, возмущенный домыслами капитана. — Если бы он допустил какую-нибудь ошибку, то непременно доложил бы о ней по возвращении. Он честный офицер… он не допустил бы…

Удиштяну вдруг умолк, поняв, что рассуждает нелогично. Разве сам он доложил кому-нибудь о потере паспорта? В комнате повисла неловкая тишина. От Дину не ускользнуло замешательство хозяина, и он воспользовался им, стараясь не обидеть Ники:

— Я согласен с вами, но и вы должны кое о чем помнить. Мы не сомневаемся, что вы были и остаетесь честным человеком… Тем не менее на вас оказали давление, не правда ли? Вам подстроили ловушку в Швейцарии, а затем и здесь, в Румынии. Как бы стали развиваться события, если бы мы не следили за каждым шагом Павелеску? Такие, как Павелеску, выискивают слабые стороны у того, кого хотят завлечь в свои сети. Они хорошо знают свое ремесло… А честность — понятие относительное. Вы так не думаете?

Удиштяну в душе согласился с капитаном, но промолчал. Его смущение было довольно красноречивым, и Дину не стал настаивать на ответе, а продолжал развивать свою мысль:

— Мы рекомендуем вам отнестись серьезно к обязательству, данному службе, представителем которой является Павелеску, и выполнять все указания, касающиеся вопросника, абстрагируясь от нас. Конечно, всякий раз, когда обстоятельства того потребуют, советуйтесь с нами. Но не забудьте, что по отношению к Иордаке вы шпион, в задачу которого входит получить как можно больше сведений.

— Я учту ваши рекомендации, — удрученно пообещал Удиштяну.

— Сегодня я без машины, — с улыбкой заявил офицер, — так что с разрешения хозяина могу позволить себе рюмочку виски…

Удиштяну поднялся с кресла и направился к бару.

ПО КОМ ЗВОНЯТ КОЛОКОЛА

Ники сел на скамейку, повернулся к Родике и прочитал на ее лице признательность. Они долго молча смотрели друг на друга. Доносившийся колокольный звон подчеркивал царившую на кладбище торжественную тишину.

Через некоторое время Родика с невыразимой грустью проговорила:

— Никогда не прощу себе, что ушла от тебя, что втянула тебя в эту грязь… Я не нахожу себе покоя.

Растроганный, он взял ее руку, поднес к губам, поцеловал и нежно прижал к своей чисто выбритой щеке.

— Не терзайся понапрасну, — произнес он, искренне желая успокоить ее, — прошу тебя… Сейчас самое главное — собраться с силами и выстоять.

Кладбище погружалось в сумерки. Было довольно тепло, отовсюду доносились ароматы ранней весны.

— Я позвала тебя, потому что вчера утром повторилась история с Войнягом… — сказала Родика, виновато высвобождая свою руку. — Я чувствую, что схожу с ума… — Она замолчала, устремив взгляд на покрытую белыми цветами молодую яблоню.

— Не понимаю… — нарушил Ники установившееся на какое-то время молчание. — Что-нибудь случилось? Что-нибудь прошло не так?

Она отрицательно покачала головой:

— Как и в первый раз, все прошло как по маслу.

— Что же тогда?

Родика ответила не сразу. Она закурила, и Ники заметил, что сигарета в ее руке еле заметно дрожала.

— Вечером… Потом пришел вечер… — продолжала она, сделав несколько затяжек. — Вечер, понимаешь? — Ей, вероятно, казалось, что Ники не понимает, о чем она толкует. — Андро пришел домой… Он весь посерел… Его снова прихватила язва. Мне не надо было спрашивать, что случилось… Как и в прошлый раз, я подмешала ему в стакан с молоком снотворное. Потом появился Войняг и унес один из фотоаппаратов и две пленки. Затем вернул их… Андро всю ночь метался, кричал и ругался во сне. Я ни на секунду не сомкнула глаз. Мне было страшно, да и сейчас страшно… Так долго не может продолжаться. Думаю, что… — Она выпустила из руки сигарету, растерла ее носком туфли и застыла, не поднимая глаз от земли.

— О чем ты думаешь?

— Я сойду с ума… — задохнулась она от рыданий. — Если бы ты видел, в каком он был состоянии! Опять у него не получились фотографии, опять пленки оказались засвечены. Я убиваю его, без ножа режу. Ники, дорогой, я встала на плохой путь.

Удиштяну взял ее за плечи и повернул к себе. Родика опустила веки, стараясь скрыть слезы.

— Да, это так, — признал Ники, — но у тебя нет выбора. Надо терпеть, Родика, понимаешь? Ты не должна сдаваться. Увидишь, все кончится хорошо. Мы выпутаемся…

Он старался быть убедительным, хотя разделял ее страхи. Если история с засвеченными пленками повторится, поднимется тревога и кто-нибудь откроет глаза Андронику. Можно предвидеть, что в таком случае произойдет.

Родика нервным движением поднесла платок к глазам, в которых застыла тревога.