Неизбежный

Я хватаю ее за локоть и закрываю дверь.

— Почему бы тебе не пойти принять ванну, о которой ты так мечтала? Я приготовлю ужин.

Ее брови доходили до линии роста волос.

— Ты умеешь готовить?

— Умею делать два дела одновременно, Эва.

Она вытягивает шею, приподнимается на носочки и запечатлевает поцелуй на моей щеке. Ее губы задерживаются у моего уха, когда она понижает голос и говорит:

— Я умираю от желания, чтобы ты показал мне все, на что ты способен.

Затем она уходит, оставляя меня стоять посреди кухни с неистовым стояком.

Сильно качаю головой, надеясь, что образ Эвы, обнаженной в своей ванне, сотрется из сознания, как гравюра с наброском.

Нет времени, чтобы приготовить еду и порыться в кабинете Монтальбано. Зато есть полная свобода действий в этом доме на следующие пару дней, но сегодня о работе не может быть и речи.

Сегодня вечером я с удовольствием проведу время с Эвой.

ЭВА

Я СТОНУ, ХВАТАЯСЬ ЗА ЖИВОТ.

— Это было так чертовски вкусно.

Грэм хихикает и встает, ставя мою тарелку поверх своей.

— Рад, что тебе понравилось.

Следую за ним к раковине и толкаю его бедром.

— Ты готовил. Я убираю.

— Ты работала весь день. Иди отдохни.

Моя рука взлетает к бедру.

— Ты тоже. И даже сейчас.

— Наблюдение за тобой вряд ли можно назвать работой. Твой отец, по сути, платит мне за то, чтобы я целыми днями пялился на твою задницу. Не уверен, что он держал бы меня здесь, если бы узнал, чем я на самом деле занимаюсь.

Смеюсь, но мои щеки горят при мысли о том, что он так на меня смотрит.

— Отлично. Завтра вечером моя очередь позаботиться о тебе.

— Договорились.

Запрыгиваю на столешницу рядом с раковиной.

— Где ты научился так готовить?

— Когда моя мама болела, я хотел облегчить ей жизнь, насколько это было возможно. Купил множество кулинарных книг и перепробовал разные рецепты.

Мое сердце сжимается.

— Ей повезло с тобой.

Его челюсть сжимается, а брови сходятся вместе. Я наблюдаю за ним, пока он моет посуду, гадая, какие мрачные мысли крутятся у него в голове.

Есть так много вопросов, слишком многого о нем не знаю. Хочу узнать больше. Я хочу узнать его. Хочу, чтобы Грэм отдал мне все, что у него есть, потому что почти уверена, что отдала бы ему все до последней частички себя, если бы он попросил меня об этом.

Грэм закрывает кран и вытирает руки кухонным полотенцем.

— Чем теперь займемся? Не хочешь показать мне мою комнату?

Соскальзываю со стойки и скрываю свою злую ухмылку. Его комната. Как будто сегодня он будет спать где угодно, только не в моей.

— Конечно, Здоровяк. Следуйте за мной. Операция «Соблазни Грэма» продолжается.

Я прохожу мимо гостевой спальни и веду Грэма в свою. Щелкаю выключателем и машу рукой, как Ванна Уайт.

Его глаза бегают по комнате. В то время как остальная часть дома выкрашена в различные оттенки белого, кремового и серого и оформлена скучным дизайнером интерьера, моя комната — полная противоположность. Стены выкрашены в темно-малиновый, а мебель сделана из темного дерева в деревенском стиле. Стеганое одеяло на моей кровати размера «кинг-сайз» черное, а поверх него наброшено большое пушистое леопардовое. Гардеробная полупуста, к большому разочарованию Дианы. Никаких дорогих украшений на стенах или причудливой люстры, свисающей с потолка. Только несколько фотографий Эрика и моих друзей, а также пару постеров рок-групп, которые так и не удосужилась снять.

Это единственное место в этом доме, которое по-настоящему принадлежит мне.

Грэм выгибает бровь.

— Значит, это твоя комната.

Плюхаюсь на кровать и откидываюсь назад, закидывая руки за голову.

— Да, верно.

Он придвигается ближе к моему столу. Из высокого окна открывается вид на Центральный парк.

— Это мое любимое место.

— Понимаю. — Он проводит пальцами по обложке моего альбома для рисования, лежащего на столе. — Диана сказала, что ты раньше рисовала.

— Мы с Эриком ходили в парк и сидели на большом одеяле. Он рисовал, а я делала наброски. Мы бы говорили о смысле жизни или придумывали сценарии о проходящих мимо людях. — Легкая улыбка трогает мои губы. — Мне действительно не хватает этого.

Грэм опускается рядом со мной на матрас.

— Я знаю, что ты имеешь ввиду. — Он проводит по моей щеке тыльной стороной ладони.

— У тебя есть братья или сестры?

— Сестра.

Мои брови приподнимаются.

— Ты никогда не говоришь о ней.

Он отодвигается дальше, пока его спина не ударяется о спинку кровати.

— Ее зовут Джен. У нее есть дочь Гвенни.

— У тебя племянница?

Он кивает, погруженный в свои мысли, оглядывая мою комнату.

— Расскажи о них. — Кладу голову ему на плечо и закрываю глаза, позволяя звуку глубокого голоса успокоить меня.

— Джен на год младше меня. Мы всегда были близки. Присматривали друг за другом. Она всегда поддерживала меня, ходила на каждый мой бой. После смерти мамы, я был в выпускном классе средней школы. И на какое-то время потерял себя. Напивался, пропадал на несколько дней, возвращался домой весь в синяках после драк со случайными мужчинами вдвое крупнее меня и крови. Джен вытащила меня из этого ада

— Как?

Его грудь поднимается и опускается, когда он находит мою руку и переплетает наши пальцы.