Неизданные архивы статского советника

— Не думаете же Вы кружком садиться? — воскликнула женщина. — Да когда скотина падать начнет — Вас же первого подавит!

Замечание было резонным, и кресла переместили как в театре, по одной линии.

Ксения Александровна не унималась, нервно расхаживала по косе, проваливаясь каблуками в гальку, с укоризной оглядывала их компанию. А что оглядывать — студент гордился своей самостоятельностью, Его Сиятельство радовался новой задумке, и только сам Тюхтяев не разделял всеобщей ажиотации. Видимо именно поэтому вторая огорченная задуманным устремилась к нему. Она склонилась к уху статского советника и, невзирая на косящегося родственника, зашептала.

— Вы тут последний вменяемый человек. — практически комплимент отвесила. Где б такое событие записать? — Николая Владимировича мы уже не остановим, так хоть надо не угробить.

Разумное уточнение — вся затея казалась ребячеством, но сейчас вдруг стало совсем не по себе. Николай Владимирович — натура увлекающаяся, и порой заносит его дальше разумного. Давненько держал себя в руках, а тут вот сорвался.

— Обязательно проследите, чтобы весь газ развеяло ветром, и только после этого снимайте противогаз. По-хорошему полчаса бы обождать после окончания реакции, но откуда у нас столько. — «Интересно, откуда столько познаний в массовом отравлении у нее?» уже совсем вяло удивился статский советник. — Ветрено сегодня, и только на это надежда. Дотрагивайтесь до всего только в перчатках, и вообще, лучше защитить кожу, хоть платками, хоть чем.

В подъехавшем экипаже Тюхтяев опознал практически всех, и еще раз защемило возле хребта дурное предчувствие — товарища военного министра с помощниками потравить тоже совсем бы нежелательно. Ксения первой натянула противогаз, перчатки и теперь только знаками показывала, что делать дальше. На нем лично замотала горло, проверила плотность прилегания маски и перекрестила. Что-то раньше такой растерянности у нее не было. Снарядила графа, проверила шеи у гостей, словно заботливая мать, и прытко скрылась в татищевском экипаже.

Студент развернул бочонок и оттуда повалили белые клубы, мгновенно обратившие животных в агонию. Тюхтяев помнил наставления Ксении, чтобы дождаться покуда газ полностью развеется. Испарина на лице выступила — и от духоты, и от зрелища. Он вытер лоб и случайно скосил глаза. Ну как случайно — хотел убедиться, что она в безопасности. Ксении на прежнем месте не было, а вот кучер военного министерства, напротив, присутствовал, да еще как.

Тюхтяев похлопал по плечу начальника, указал ему на трупы, а сам бросился рысцой в сторону собственного экипажа.

Бледная и чуть зеленоватая лицом Ксения восседала на козлах, неловко сжимая поводья.

— Вы зачем разделись? — рассерженно прошипел он.

— Как ветер сменился, стало незачем. — с отвращением проговорила ужасная и несчастная женщина.

— А эти? — он кивнул в сторону военного имущества.

— Не успела предупредить — лошади понесли. — она очень неохотно поясняла случившееся, но и так было понятно. Хорошо хоть не пострадала.

— Вы бы, Ксения Александровна, спрятались куда… — он осмотрелся и открыл сундук, в котором доставили средства защиты. Она кивнула и покорно забралась в ящик.

— Ваше Сиятельство, это же преступление! — опомнился товарищ министра.

Татищев вызверился на самого слабого — студента.

— Но это же непредвиденный фактор! — оправдывался юноша. — Ваш кучер зря снял маску.

— Это невероятно чудовищная сила. — ошарашено твердил первый помощник. — Такое нельзя допускать к использованию.

— Нельзя. Но что, если кто-то не будет столь щепетилен в вопросах морали? — и это тоже реплика Ксении. Даже интонации у графа ее появляются. — Это открывает такие возможности: спасение солдат на поле боя, стратегическое превосходство….

— Сейчас нужно убрать все. — сообразил второй помощник.

— Лучше бы сжечь. Место безлюдное, да и вдруг трупы опасны. — Тюхтяев.

— А мы с Вами, Андрей Петрович, вместе как-нибудь. — граф гостеприимно махнул в сторону своего экипажа.

Студент остался с помощниками товарища министра, а тот составил компанию графу. Татищев только вопросительно посмотрел на Тюхтяева, но пришлось подмигнуть и ладонью отложить вопросы на будущее.

— … Дорогой граф, это была очень доходчивая… презентация… И я, конечно, рассмотрю Ваше предложение… Но мы все могли погибнуть! — помощника министра начало потряхивать. Тюхтяев сообразил и не глядя передал за спину фляжку, с которой не расставался в сложных ситуациях.

— Нет! В этом-то и вся штука. — распинался граф, и тут Тюхтяев начал соглашаться с Ксенией — он определенно сегодня не в здравом уме. — Защита от неминуемой гибели таким малым средством.

— Воля Ваша, Николай Владимирович, но не шути так более. — и вышел неподалеку от министерства, на Вознесенском проспекте.

— Где наша барышня? — уточнил граф, дождавшись, пока попутчик отойдет подальше.

— В сундуке лежит. — ответил Тюхтяев.

— Как лежит? — всполошился Николай Владимирович. Что же ты раньше о ней не переживал?

— Живая, я ее спрятал от греха. — И теперь радовался, что о ней не вспомнили чужаки.