Неизданный Федор Сологуб

ГОТТЕНТОТСКАЯ МОРАЛЬ

      Какой-то готтентот, пленившийся турнюром
                  Чужой жены, ее украл, —
                  Поддался страсти к авантюрам:
                  Уж очень малый был удал, —
     И забавляяся подругой толстозадой,
                   Провел он год с немалою усладой.
                             Но наконец
     Нашелся и другой такой же молодец.
Однажды готтентот, ушедши на охоту,
                  Весь день прошлялся по болоту,
                             Идет домой,
             И предвкушает радость.
                    Но что за гадость!
                    Шалаш пустой,
          Лишь на песке остался отпечаток
             Двух пар здесь пробежавших пяток.
                   Бедняга поднял вой:
      «Жена моя с разбойником сбежала!
                   Его повесить мало.
      Какой же он подлец! И как ее мне жаль!
           Скотом уведена моя овечка!»
                 Отсюда и пошло словечко
                 Про готтентотскую мораль.

                 Да и у нас ведь не иначе,
                 Себя хвалить мы погодим.
                           Крестьянин Клим
                 На краденой куда-то ехал кляче,
                           Но к вечеру устал,
                              И задремал,
                 И по такой причине
                           Забрался в лес,
                 В дупло залез,
         А клячу привязал к осине.
    Случился здесь голодный конокрад,
           И жалкой кляче был он рад,
                          Украл и скрылся.
    Поутру Клим выходит из дупла,
        Увидел, — клячи нет, — и рассердился:
         «Ведь лошадь не сама ушла!»
    И не подумал он, что так ему и надо,
          И проклинать он начал конокрада.

            Таких примеров здесь найдешь
            Немало, коль искать охота.
            А если счет им подведешь,
                             То скажешь: — То-то!
            Не обижать бы готтентота!

4 (17) февраля 1925

4

ДУБ И ТРОСТНИК

                         Известно всем о том,
Как спорил гордый Дуб со скромным Тростником.
Но все ж обоим был конец не вовсе разен:
   От бури Дуб свалился, безобразен,
   Разросшийся превыше всяких норм,
И свиньям в желудях нашелся сытный корм,
            Хоть желуди и были мелки,
                      А ствол
                      Пошел
           На очень прочные поделки.
Тростник же срезан был, и стал он палкой, —
           Удел, не знаю, славный или жалкий.

               Поверьте мне:
   Уж кто там чем там ни кичится,
   Но всякий в деле пригодится
   В коммунистической стране.
   А есть тут и мораль другая:
           Красуйся и греми,
Но осторожней будь, и, желуди роняя,
             Свиней не раскорми, —
             Ведь свиньи буржуазны,
           И все дела их безобразны.
             И третья: до поры,
             Коль нравится, сгибайся,
Но палкой станешь, так старайся,
   Бей буржуазные ковры.

9 (22) января 1925

5