Неизлечимые романтики. Истории людей, которые любили слишком сильно

Но однажды, как гром среди ясного неба, муж Верити заявил, что он несчастлив, после чего переехал в отдельный дом в сельскую местность Кента и попросил развода. Когда Верити спросила, появилась ли у него другая женщина, он ответил, что у него никого нет. Но Верити не поверила. Традиционные методы вызнать правду не увенчались успехом, поэтому она прибегла к более решительным мерам. Она сменила дорогие платья и украшенные цветами сарафаны на полевую форму и стала ночи напролёт проводить в поле возле нового дома мужа. Она купила самые мощные бинокли, камеру с телеобъективом и дальнодействующее подслушивающее устройство. Верити уже не вела себя как утончённая светская дама и мать четверых детей. Она превратилась в суперсекретного агента, выполнявшего миссию на вражеской территории. Разительная перемена произошла в два счёта. Друзья Верити полагали, что она сошла с ума.

Теперь же Верити сидела на больничной койке, закинув нога на ногу. Я сидел напротив неё в плетёном кресле. На прикроватном столике возле кувшина с водой и бумажного стаканчика лежали биография Маргарет Тэтчер и роман Агаты Кристи. Верити была одета в просторный кардиган и тренировочные штаны. Волосы растрёпаны, лицо осунулось. За короткий срок она очень сильно исхудала, из-за чего кожа на её подбородке стала обвисать.

– Я ненавижу его, – с горечью повторила она.

Оказалось, что у мужа всё же была другая женщина, к тому же молодая и красивая. Верити наблюдала за ними и просто не могла оторваться. Она хотела знать всё о новой жизни мужа и очень скоро добилась своего. Но осведомлённость никак не могла исправить положение дел, и Верити впала в глубокую депрессию.

– Я просто хотела знать правду. Так я себе говорила. Я не хотела, чтобы он уходил от меня, прикрывшись ложью, – я чувствовала, что этим он оскорбляет мой интеллект. Не знаю, почему я продолжала слежку. Всё это переросло во что-то нездоровое, но я никак не могла перестать следить. – Она сжала руками голову, словно внутри ей резали мозг и она пыталась не дать ему развалиться на части. – Я не знаю, как до такого дошло. – Верити со страхом оглядела палату, будто только сейчас осознавая, что находится в психиатрической больнице. – Я уже не понимаю, кто я такая. – Она заплакала, и я протянул ей бумажные платки.

Когда Верити выплакалась, она промокнула глаза и сказала:

– Та девочка – для меня она девочка – она была азиаткой… китаянкой… и… – Переживаемое мучение не дало ей закончить мысль. – Люди думают, я веду себя нелепо. Всё обойдётся, всё непременно пройдёт, так всегда бывает, что ты. Люди порой так равнодушны и бестактны. Неужели я настолько нелепа? – Она задумчиво коснулась пальцами подбородка. – Я говорю, что ненавижу его. Но я знаю, что это неправда. – Верити тяжело вздохнула, и этот вздох вернул её к воспоминаниям о былых днях: к номеру в гостинице, к ресторану в Париже, к прогулке по пляжу в ветреный день. – Если бы я и в самом деле его ненавидела, мне бы не было так больно. Мне больно именно потому… – Последующие слова дались с большим трудом, и на её лице появились жёсткие черты: – …Потому что я люблю его.

Именно этого я и ждал: признания собственных чувств, правду, – чего-то, с чем можно работать. Вот теперь мы могли приступить к терапии.

Благодарности

Спасибо моему творческому, проницательному и прилежному редактору Ричарду Бесвику, вдохновившему меня написать данную книгу;

моему агенту Клэр Александер;

Николе Фокс (за вычитку первых черновиков);

и Нитье Рэй за осмысленное и великолепное художественно-техническое редактирование.