Неизменная любовь (СИ)

Он вырвал у меня из рук банку и побежал искать урну. Я села в кресло, провалилась в него и уставилась на отъезжающий поезд. Жаль, не товарняк. Вагоны не посчитать!

Слава вернулся и бросил мне на колени бутылку воды. Холодную. Добежал до магазинчика. Спринтер!

— Спасибо, — я отхлебнула воды. — А тапочки?

Хотела пошутить, но он ответил серьезно:

— Тапочки в багажнике. Дома примеришь.

Я не удержалась от новой благодарности.

— Яна, у тебя все хорошо?

— Прости, устала просто… Это все Алла со своим козлом. Думала про них всю дорогу…

— Что у них теперь?

Слава не опустил очки на нос, хотя и взялся уже за руль. Я глотнула еще воды.

— Да все то же…

— Ну так у нее всю жизнь все то же. Чего вдруг ты стала ее сопли так близко к сердцу принимать?

— Так жизнь проходит, понимаешь? Сорок лет, а все одно и тоже…

У меня снова затряслись губы. Пришлось прикусить. О ком я только что говорила? Об Алле или все же о себе…

— Ну, девчонки… — Слава растянул слово больше чем нужно, и я сильнее сжала губы. — Я больше не буду никуда вас отпускать вдвоем.

Я ринулась к мужу, впилась ему в плечи, вжалась макушкой в грудь, замотала головой, точно желала просверлить дыру до самого сердца.

— Не отпускай, не отпускай меня больше никуда… — я не плакала, я рычала. — Пожалуйста…

Он снова опустил мне на спину руку, но не погладил, а похлопал. Так… по-дружески.

— Я и не отпускаю, но ты все равно сбегаешь. На цепь тебя, что ли, сажать? Давай, Янка, соберись. А то мать подумает, что я тебя успел обидеть. Давай, Стелла маму улыбающуюся ждет.

Я отстранилась. Даже отпрыгнула. Чуть затылком о дверь не шарахнулась.

— Я что, сучка? Что у меня дочь — собака, а? Или ты вдруг кобелем стал?

Слава покачал головой.

— Ян, ну не надо так грубо… Ну привык так… Ну не получается иначе… Ты мама и все тут. Что, тебе от статуса «хозяйка» легче станет?

Я махнула рукой.

— Поехали уже, собачий папа. Тебе пора к статусу дедушки привыкать…

Слава опустил очки на глаза.

— По факту, ладно? Все по факту.

И вырулил на дорогу. Такую же пустую, как и железнодорожная станция. Зато вылизанную до противного. Как и машина Березова. Ну хоть бы одна соринка где была!

Глава 8 "Когда все дома"

Ёлки, ёлки, ёлки… Вот она Финляндия — глухомань с чистым воздухом и незамутненной озерной водой. И соседями, которые выскочат из-за ёлок, чтобы помахать рукой. У меня в чемодане бутылка кавы и шоколад. Пусть подлечат с женой нервишки в романтической обстановке. А сегодня нервы берегу я.

Встреча с родителями. Молчаливые объятия. Через секунду я уже раскрыла на кухне чемодан и, отгоняя одной рукой собаку, которую наконец отпустил отец, достала бутылки, а потом откатила чемодан в прачечную, чтобы бросить шмотки в стиралку. Половина вещей чистая, но они грязные в моей голове. Все прочь, а пустой чемодан в кладовку. Под замок. Вместе с опасными воспоминаниями.

— Яна, у меня все на столе, — позвала мама.

Я обернулась от раковины, где мыла руки. Ну вот какого фига — знает же, что я пойду с дороги в душ. Напомнила об этом и пообещала поторопиться. Черт, я никогда не тороплюсь в душе. Я люблю горячую воду. Люблю безумно.

— Хочешь сауну нагрею? — перехватил меня у лестницы муж.

Вот он знает мои вкусы. Но, увы, время спать. Какая сауна!

— Завтра.

Если я ее к тому времени захочу. Сейчас мне нужна вода, полотенце и крем для лица. Кожу стянуло от вымученных улыбок. Хорошо, что я весь день в дороге, и потому мои гримасы не вызывают вопросов. Вопросы есть только у меня к самой себе. И к мужу:

— Что ты тут делаешь?

Вопрос, конечно, глупый. Почему ему не быть в собственной спальне? Это для меня лучше, если бы он терпеливо ждал меня за столом. Я мокрая, в одном полотенце… А у него и так все на лице написано.

— Тебя жду…

Я сильнее подтянула полотенце к шее, и оно безбожно оголило ноги. Хрен редьки не слаще. Для него. К своему ужасу, я абсолютно ничего не почувствовала. Не дрогнул ни один мускул. А нервы натянулись настолько, что гудели — назойливой мухой в ушах. О ночи без содрогания при таком раскладе думать нельзя: ведь ничего не дрожит… Я точно из камня или изо льда. Или из тряпки… Надеюсь, просто устала. И это пройдет. Обязано пройти!

— В датском королевстве неспокойно?

— Да черти что с твоей матерью… И не ругаемся открыто, и электричество можно от нее вырабатывать. Может, у нее что болит? Не говорила?

Я мотнула головой.

— Я уже Игоря спросил, может, бессонница у нее… Но ты же знаешь, твоего отца пушкой только будить. Но знаешь…

Я подняла голову… И грудь поднялась вместе с ней.

— Я с твоей матерью впервые согласился — не надо было отпускать тебя с Аллой.

Сердце на секунду перестало биться.

— А ей-то какое дело…

Слава усмехнулся и склонил голову на бок.

— Ну… Она не любит твою подружку… За то, что та нас покрывала…

— Двадцать пять лет прошло! — голос мой дрожал.

— Сама сказала, ничего не меняется… Надеюсь, теща успокоится. Дочка вернулась жива и здорова. И обещала больше никуда с подружкой не ездить. Обещала?