Неизменная любовь

Он убрал руки и остался внизу, а я ринулась вверх по лестнице, достала из сумки ключи и слетела вниз, будто на крыльях.

— Яна…

О как же сжалось у меня сердца от произнесенного им моего настоящего имени. Так же сильно, как и его пальцы на автоключах. Зачем мы сбросили маски, зачем… Адам… Лучше бы ты так и остался для меня Паясо, клоуном…

— Здесь недалеко мороженица. Можно я куплю тебе… и твоей подруге мороженое?

Отказаться? Но у него такой молящий взгляд. Сдалось ему это мороженое! Он просто не хочет уходить от меня. Бродить в одиночестве по пустым улочкам или шумному пляжу в ожидании заката — это так невыносимо. И еще не знать наверняка, будут ли к мороженому сливки…

Крохотное здание мороженицы находилось минутах в пяти от моего дома и на половине пути к пляжу. Под навесом уместилось всего два столика и прилавок, другие три стояли на улице. Все пять пустовали. Я взяла себе лимонное — снова. Он себе — конечно, шоколадное, а Алле я взяла сладкое манго в сахарной трубочке.

— Яна, я буду тебя ждать…

Адам хотел наклониться ко мне с поцелуем, но я не позволила ему, в шутку подняв к его носу мороженое. Здесь торгуют одни и те же люди. Не дай бог что ляпнут при Алле — пусть даже по-испански. Нет, нет, нет…

Я вернулась на пляж бодрым шагом — спасая мороженое от таяния и себя от желания обернуться.

— А я думала, где ты так долго! Уже испугалась, не пришиб ли тебя этот несчастный воришка. Куды бечь, куды бечь? Чуть родимчик не хватил. А она мороженое покупает.

Она целуется с этим воришкой. Очень долго. Мороженое нам продали за считанные секунды.

— И потом говорит, что у меня жопа большая! — выдала Алла, облизывая подтаявший шарик.

— На диету сядем после отпуска, — опустилась я на свой нагретый солнцем шезлонг.

Или это от меня самой валил пар. От одной только мысли о предстоящей ночи. Где мы проведем ее? В машине, что ли?

Глава 6 "Без прощального поцелуя"

— Ал, ты не хочешь лечь пораньше? — В голосе звучит забота. Точно ведь звучит! — Чтобы завтра не продрыхнуть полдня…

— Знаешь, спать совершенно не хочется, — заявила она с полным бокалом шампанского.

Ей и пить не хочется. Ну что такое… На улице темно. Время не детское. Хотя как раз детское — это время Паясо! Его, а твое, Аллочка, будет завтра.

Но она не могла угомониться, ну никак… Все трындела и трындела, выливая на голову своего никчемного мужа помои ведро за ведром.

— Ведь знал, собака, что я с тобой еду. Все равно на свой Алтай с собутыльниками поперся! Или знаешь, специально, — Алла отпила полбокала. — Специально, чтобы с детьми не сидеть. Я-то, наивная, полагала, что хоть чуток проникнется отцовством. На даче хоть побудет не брюхом кверху. Деду поможет сарай починить… Нет, бабушка должна с внуками сидеть. Типа, она все равно на даче… А что мать у меня по удаленке работает, его не трогает, ну никак… Я на электричке мотаюсь каждый день на работу, нормуль, да? А ему на машине влом, виделите…

— Алла, ну не начинай! — у меня уже мозги пузырились, как недопитое шампанское.

— Нет, Янка, я как раз и хочу начать… жить. Знаешь, у меня что мужик есть, что мужика нет — ломовая лошадь я. Может, мужик с возу, кобыле легче будет?

Она уставилась на меня чуть мутными, а может быть затуманенными совсем не алкоголем, глазами. Я что-то должна была ответить. Но что?

— В смысле? — я ее действительно не поняла, мою Аллу.

— А в том, что раз хочет жить, как хочет, пусть и живет… как до меня было. Еда от детей осталась, пусть жрет. Никаких ему личных тортиков и шарлоток. Носки в стиралку бросил, так уж и быть — постираю. Нет — пусть выворачивает, как и трусы, и носит еще неделю…

Она допила свой бокал. Я — нет.

— Но это не жизнь…

— Ян, думаешь, сейчас у меня жизнь? Не …ую у меня не жизнь!

Алла, несмотря на грубость, развившуюся в ней последнее время с геометрической прогрессией, матом ругалась очень редко. И сейчас я видела, что глаза у нее точно уже на мокром месте, и не только от лишнего спиртного. А было ли оно лишним — всего-то два бокала. Как девочка, прямо!

— Уж не семейная точно!

Алла слишком сильно ударила бокалом по столу, но стол выдержал, как и бокал. А она — нет. Закрыла лицо руками, но не рот:

— Ты, Ян, просто не понимаешь, что у людей могут быть проблемы. И не только денежные. Я не хочу обвинять тебя в инфантилизме. Я даже завидую, что ты вот смогла остаться добрым щедрым ребенком. Тебе помогли такой остаться — родители, муж… Ты никогда не знала, и не дай Бог тебе узнать, что такое быть один на один с этим миром. Когда все на тебе — родители, дети, дебил-муж…

— Так разведись!