Неизведанная пустошь

Задраив люки, мы разбежались по каютам. Пришлось привязаться к поручням, чтобы ничего себе не сломать. Шарк Раал дернулась и заложила крен. На камбузе посыпалась с полок посуда, послышался мат и хлесткие ругательства Натали.

— Егоров, Синица, оставаться в трюме! Держитесь за что ни будь! — коротко крикнул в рацию. Ответа не последовало.

Закрепив Венге и обложив ее подушками, я кое как пробрался в рубку. Там сейчас мое место. В глазах темнело, но это не в первой. Капитан Александр словно врос в палубу. А вот мне пришлось пристегнуться ремнями к поручню. Похоже, что они здесь висели как раз на этот случай. Александр был хмур, смотрел в даль, лицо его ничего не выражало. Что он вообще видел в этом тумане? Щетки очистителя ритмично скрипели по стеклу, но толку от этого было мало. Резкий рывок едва не лишил меня сознания…

— Деферент на нос, сир. Мы его нашли, — ровно сообщил капитан. — Держитесь, будет больно!

Все, что я успел увидеть — это серебристая чешуя, мелькнувшая в свете тусклого солнца, и скалы. Туман вдруг рассеялся и нос «Черного лезвия» с хрустом врезался спину чудовища, ломая ему позвоночник и крылья. Что было дальше я не помнил.

Очнулся от дикого нечленораздельного рева что доносился из репродуктора. Но он резко оборвался. Кажется, я вывихнул плече и рассек бровь… Губу тоже разбил, судя по привкусу во рту. Но зубы остались целы. Капитан помог избавиться от ремней и подставил свое плечо. Судно лежало на боку, и из рубки пришлось в прямом смысле вываливаться. Снаружи света было немного, но глаза быстро привыкли. Соратники мои тоже огребли и теперь выбирались на палубу.

Мы оказались в громадных размеров пещере. Ее ровный изогнутый свод терялся где-то там, в тени. Свет просачивался сквозь отверстия правильной формы и, отражаясь от стен рассеивался внутри. Я спрыгнул с борта. Под ногами шуршал мелкий гравий, кое где попадалась галька. Были тут и большие обточенные валуны. Метрах в двухстах, если меня не подводит слух, журчала вода. Киль «Черного лезвия» увяз в гравии, донные орудия были повреждены. Одну из башен и вовсе целиком оторвало, она валялась поодаль. Густой кровавый след темной пеленой тянулся по камням к пасти акулы, из которой вырывался зловонный пар. Но то была не ее кровь… Шагах в двадцати, за корпусом корабля подергивался серебристый дракон с перебитым позвоночником. Его рваные крылья ощетинились острыми переломанными костями, торчавшими наружу.

Чудовище тихо стонало, но, все что оно могло — бессильно вонзать когти ноги в гравий. Больше его ничего не слушалось, даже хвост.

— Драконы живучие, — тихо сказала Эва. — Вообще то они мирные… не знаю, зачем она на нас напала.

— Она? — спросил я, поморщившись от боли. — Они вообще разумны?

— Да кто ж их знает. Жалко ее, самка то совсем молодая.

— Торвик, взгляни!

Это была Венге Она стояла у морды чудовища, указывая пальцем на шею. Горло дракона стягивала тончайшая золотая нить, с небольшим механизмом. Нить глубоко врезалась в тело, причиняя боль и мешая нормально дышать. На устройстве красовалась одна из эмблем империи.

— Вот и причина. Я уже видела такие штуки, но тут должен быть еще буй. Большой такой, яркий. Сильное животное… Похоже ей удалось порвать струну.

— То есть, ее пытались поймать? И, кажется, я знаю кто именно…

— Можно снять? — спросила Эва. — Пусть хоть вздохнет перед смертью.

Я кивнул. Сбегав до корабля, она нашла какой-то длинный штырь и воткнула в отверстие на замке. Тот лязгнул противно, ослабляя храповик, и струна распрямилась. Эва выдернула ее и осторожно смотав, протянула мне.

— Оставь себе, если нужно.

Однако облегчение не было долгим. В себя пришла Шарк Раал. Лязгнув пастью, она попыталась доползти до хвоста дракона, но ничего не вышло. Выпустив из борта свободные опоры, она принялась активно отталкиваться от грунта, двигаясь в своей цели сантиметр за сантиметром.

— Что она делает?

— Хочет жрать, Торвик. Разве не видишь? — усмехнулась Рин. — Ей нужна плоть, чтобы жить. Дракон… не дракон, все одно — мясо.

Пасть стальной акулы раскрылась, и я впервые заглянул в нее. Зрелище было жутким. Внутри пространство было забито какими-то крючьями, дисковыми пилами, зубчатыми барабанами и механическими клешнями. Эдакий мясокомбинат на борту. По центру, в направлении зловещего отверстия, внутри которого что-то быстро мелькало, расположился конвейер, вместо языка. Все это лязгало и вращалось, чуя чужую кровь. Самое омерзительное, что под небом у нее торчали два цепных гарпуна. И она выстрелила ими, сразу, как только смогла.

Я поморщился, когда крючья вошли в раны на теле серебристого чудища. Оно протяжно взвыло от нестерпимой боли.

— Ну вот и все, — констатировала Иола. — Пока не сожрет — не остановится. Это надолго.

Из глаз дракона покатились слезы. Зубы акулы вот-вот коснутся ее хвоста.

— Страшная смерть… Венге, мы что-нибудь можем для нее сделать?

— Добить не получится. Драконы удивительно живучи. Даже со сломанным позвоночником, без еды и питья она протянет, наверное, пару лет.

— Так долго?!