Неизведанный Гиндукуш

«И нам тоже было непонятно, почему все шло так легко. Ведь в предыдущий день ноги были словно свинцовые, а легкие отказывались служить. Вторая ночь в лагере I, тренировка во время перехода и хороший след среди калгаспоров творят чудеса. К тому же в нижней части ледника не нужно останавливаться для съемки. Там, где раньше, измотанные, мы повернули обратно, теперь со свежими силами подняли свои грузы. Такими свежими, что мы сами этому не верили. Мы восторгались, что сейчас так хорошо идем, и это воодушевление поддерживалось до конца восхождения. Прежде всего во многом нам помог проложенный ранее след. Мы шли без остановки, так как не требовалось срубать на каждом шагу ледовые иглы.

У большого ледового склона нам пришлось обходить громадную трещину, затем мы вышли к гребню. Он, кстати, значительно круче, чем казался снизу. Это и логично, потому что склон горы снизу выглядит более пологим, чем на самом деле. У начала гребня мы нашли оставленный рюкзак с кинокамерой Виктора. Несмотря на ночной холод, она действовала безотказно и, довольная, жужжала, как всегда. Склон был такой крутой, что нам пришлось здорово запрокидывать головы, чтобы осматривать дальнейший путь. Скальное ребро, выступающее местами изо льда, к сожалению, нельзя было использовать для подъема ― слишком разрушенная порода. Большие свободно лежащие камни могли свалиться в любой момент. Поэтому мы предпочли подниматься по льду, где могли организовать надежную страховку. Либо мы страховали через ледоруб, загнанный в снег по головку, либо, когда вышли на чистый лед, через ледовые спирали. По возможности мы шли по фирну, избегая ледовые участки и места, покрытые пушистым снегом, в котором проваливались по пояс. Этим и объясняется зигзагообразная линия нашего подъема, которая так игриво идет вдоль и поперек гребня. Отсюда, снизу, кажется, что на гребне только хороший фирн, на самом деле это далеко не так.

Визи вообще не чувствовал усталости. Он шел бессменно во главе нашей связки. Даже вырубание ступеней и организация страховки не нарушали его дыхания.

Очень быстро набрали высоту. Преимущество крутых маршрутов заключается именно в том, что цель быстро достигается и вершина не маячит несколько дней перед носом. Нам казалось, что с каждым шагом из-за горизонта появляются новые картины. Мы видели неизвестные долины и новые вершины. Конечно, мы чувствовали, что воздух стал как бы жиже и в нем уменьшилось содержание кислорода. И чем выше мы поднимались, тем чаще приходилось делать остановки для восстановления дыхания.

После крутого ледового гребня показалась ровная скальная плита, как бы созданная для отдыха. Здесь мы сделали остановку. Симон взял примус, натаял снега, и мы все предвкушали, как утолим жажду ароматным чаем. Затем мы погрызли немного глюкозы, полюбовались видом, который открывался перед нами внизу, в сторону базового лагеря. Какой огромный крутой склон! Почти на четыре тысячи метров ниже можно увидеть реку Оксус. Наконец закипела вода. Симон перелил драгоценную влагу в кружку, но тут он поскользнулся и... прощай наш чай. Белый пар, поднимаясь с синеватого льда к небу, распространял приятный запах мяты.

С сухим горлом мы продолжали подъем. «Это не так уж страшно, ― так же сухо заметил Виктор. ― В конечном счете за время наших многочисленных путешествий по пустыне мы уже должны привыкнуть к «сухой пробке в горле»».

После отдыха особенно трудны первые шаги. Снова надо приучать ноги к работе, дышится тоже довольно тяжело. Каждые пятьдесят метров приходилось останавливаться и восстанавливать дыхание. При этом мы не переставали восхищаться панорамой, становившейся все более суровой.

Чем выше мы поднимались, тем чаще и короче дыхание. Тем не менее мы держим хороший темп. Железная воля вдохновляет нас: «Если мы уже так высоко поднялись, то любой ценой взойдем на вершину».

Только силой воли мы заставляем двигаться наши ставшие ватными ноги. И разреженному воздуху пришлось уступить...

Постепенно нам стало ясно, что можем обойтись без бивака, и у подножия предвершинного склона мы оставляем бивачное снаряжение и продукты питания. А так как казалось, что наш дальнейший путь проходит по ледово-снежному гребню, то мы здесь оставили и скальные крючья, и всю «слесарню». Так мы почти налегке прошли оставшийся в несколько веревок путь, который, однако, нам стоил большого труда. Ледовый гребень становился все уже и уже. На конце его возвышался черный скальный обелиск, словно нарочно созданный для вершины. «По всей вероятности, мы еще не скоро будем на вершине», ― так думали мы. Мы гадали, сколько раз увидим еще такие «вершины». Каждому альпинисту знакома такая картина! Когда достигаешь такой вершины, оказывается, что настоящая высшая точка находится еще дальше, выше, и вполне возможно, что и это тоже одна из многих предвершин.

Левее нашего ледового склона громадный обрыв ― это двух-тысячеметровая восточная стена. Справа виден западный гребень.