Неизвестная блокада

Осознаваемое ленинградцами ухудшение военного положения, трудности с продовольственным снабжением вскоре дополнились новым тяжелым испытанием — бомбежками. «Было очень страшно, тяжко и невыносимо жутко»⁶⁷ . «Летний период, когда я теперь его вспоминаю, кажется мне какой-то безобидной шуточной пародией, сентиментально идиллической инсценировкой быта в готовящемся к блокаде городе», — отметила одна из жительниц Ленинграда. Смех и шутки («бомбоубежище — бабоубежище») разом исчезли⁶⁸.

Все чаще в разговорах и распространявшихся в городе слухах стали упоминать Гитлера. С его именем отождествлялось поведение немецкой армии в целом и авиации в частности («Гитлер бомбит», «Гитлер обещает» и т. п.) Например, перерывы в налетах немецкой авиации 12—13 сентября население объясняло тем, что у Гитлера будто бы были именины, и по этой причине немцы прервали бомбежки Ленинграда. «Сегодня в очередях распространился слух о том, что Гитлер сегодня именинник (точно лютеране справляют именины!) и что потому сегодня он бомбить не будет. Посмотрим!». На следующий день, 13 сентября, Остроумова отметила, что накануне вечером и ночью налетов на город действительно не было: «Или наши их к городу не пропустили, или праздновали именины Гитлера?»⁶⁹

К середине сентября все острее стала чувствоваться нехватка продовольствия. Овощи практически закончились. Многие в панике от отсутствия продуктов, — отмечается в одном их дневников.

Недостаток информации способствовал тому, что в городе распространялось множество всевозможных слухов. «Кругом только слухи, слухи и слухи. Только стоит пойти в очередь, как наслышишься всяких страстей... Я ...избегаю помещать в мой дневник разные «сообщения из очередей». Но ведь правительство ни о чем нам не сообщает, касающееся Ленинграда и его окрестностей», — записала в дневник Остроумова 18—22 сентября⁷⁰. Параллельно с этим, продолжал нарастать интерес к противнику. Это находило свое выражение в том, что, несмотря на жесткие меры, направленные на недопущение чтения немецких листовок, народ, тем не менее, ими интересовался и содержание пересказывал своим знакомым:

«...Вчера, когда наша Нюша ехала на Выборгскую сторону, ...немцы сбросили тысячу листовок. Она была в трамвае, который быстро шел, и потому не могла поймать листовку. Потом мы узнали, что в ней немцы предлагали выехать из Выборгского района на шесть километров, т.е. они решили сейчас бомбардировать фабрики и заводы Выборгского и Красногвардейского районов...» ⁷¹

Надежды патриотично настроенных горожан на спасение были связаны с 54-й армией (...«Ждем армию Кулика. Может, она нас спасет?! Говорят, немцев вокруг Ленинграда очень жалкий слой, если бы побольше вооружения, танков и самолетов, нашим красноармейцам ничего не стоило бы опрокинуть немцев»), а также в некоторой степени с помощью союзников. Однако население не рассчитывало получить сколько-нибудь полную и правдивую информацию о встрече совестких руководителей с представителями США и Англии, проходившей в Москве в конце сентября. Власть все больше и больше теряла в глазах своих сторонников в Ленинграде: «Что будет?!! Думай, не думай — все равно нам ничего не будет сообщено открыто и прямо. Мы ведь пешки! Должны будем довольствоваться сведениями и слухами, часто ошибочными и несправедливыми...»⁷²

В сентябре 1941 г. материалы, полученные агентурно-оперативным путем, давали основание УНКВД утверждать, что «враждебная деятельность антисоветских и фашистских элементов» велась в направлении:

а) усиления подготовки к оккупации города, составления списков коммунистов, активных советских работников для выдачи немецким войскам,

б) разработки мероприятий по организации хозяйственно-экономической жизни города на капиталистических началах, привлечения к контрреволюционной деятельности антисоветски настроенной интеллигенции для помощи немцам в случае оккупации города,

в) распространения контрреволюционных листовок и анонимок, авторы которых, используя продовольственные трудности, начали призывать к организованным выступлениям»⁷³.