Неизвестная блокада

Перечень плакатов¹²⁵ дает представление об их содержании. Эволюция этого вида пропаганды характеризовалась максимальным упрощением подаваемого материала, сосредоточением внимания исключительно на текущих проблемах жизни. Немцы пытались учесть специфику восприятия наглядной агитации советскими людьми, которая заключалась в том, что они (сельское население) были приучены к моментальному восприятию лозунгов и зрительного образа.

В одном из отчетов службы безопасности Павловска упоминалось о неудачной пропагандистской акции, предпринятой в городе и районе 5 июля 1942 г. Предложенные населению плакаты оказывались слишком сложными для понимания и большинство из них остались без внимания. Для захваченных районов Ленинградской области также было характерно присутствие нескольких передвижных выставок, главным образом из Прибалтики. Основными их темами были «красный террор», а также восхваление национал-социа-лизма¹²⁶. Иллюстративный материал должен был подтвердить распространяемые немецкой пропагандой слухи о «приказе по РККА», согласно которому «уничтожению подлежат все, кто оказывает помощь оккупационным властям¹²⁷.

В 1942 г. дальнейшее развитие получила и устная пропаганда. Главным ее объектом стали жители деревень. Специальным распоряжением оккупационных властей старостам вменялось в обязанность ежедневно проводить среди населения коллективные читки газет¹²⁸. В тылу 18-й немецкой армии, кроме того, летом проводилась широкая компания под названием «Деревенский громкоговоритель».

С середины 1942 г. все больший удельный вес в пропаганде противника стало занимать информационное направление. Апелляция к прошлому, к советскому периоду истории стала невозможной ввиду того, что «она только будит воспоминания о былых временах и вызывает критику происходящего сегодня, т. к. жизненные условия здесь очень плохие», — отмечалось в донесении павловского отделения службы безопасности от 10 июля 1942 г. «Сравнение с прошлым большей частью не в нашу пользу, ибо люди забыли, что существующие условия определяются близостью фронта». В сводке Ленинградского штаба партизанского движения о положении в захваченных вермахтом районах от 15 августа 1942 г. также говорилось о том, что порки, избиения, грабежи, насильственный угон людей в Германию, голод, безтоварье, дороговизна, спекуляция, бесконечные мобилизации на бесплатные работы — все заставляло крестьян открыто признавать, что «какая бы ни была советская власть, но все-таки она наша и лучше любой немецкой власти», что «лучше колхозы, чем немецкая власть»¹²⁹.

В конце августа ЛШПД привел высказывание одного из крестьян дер. Черепицы Островского района о настроениях в зоне оккупации:

«Вот я бывший кулак, обиженный советской властью, ждал немцев, как освободителей. Пришли немцы и все у меня отобрали. Раньше при советской власти у меня было масло и крупа, а сейчас питаюсь ягодами. Жду теперь красных, скорее бы наши пришли»¹³⁰.

Негативное воздействие на население оказывали и письма уехавших в Германию. В сообщении отделения СД за период с 29 июня по 11 июля 1942 г. отмечалось, что население обсуждало письма, полученные из Германии. «Если раньше они оказывали очень благоприятное впечатление, — указывалось в отчете СД, — то теперь наступил перелом. Некоторые пишут об очень тяжелой работе в Германии, а также плохом и недостаточном питании. В связи с этим у населения возникло недоверие к немецкой пропаганде по этой проблеме. В маленьких деревнях настроение очень плохое (например, в Менково, Тишковицах, Сусанино и др.) Там говорят, что колхозная система была лучше, так как при ней не было такого голода». По мнению офицера СД, положение должно кардинально измениться после уборки урожая¹³¹. Так оно и случилось. Военная цензура подразделения, расположенного в нас. пункте Ящера, отмечала, что в письмах в рейх «русские выражали полную уверенность в будущем, страха перед грядущей зимой не было. Вновь и вновь в письмах сообщалось об обильном урожае и производимых запасах на зиму, с тем чтобы находящиеся в Германии родственники не беспокоились за оставшихся в России». Вместе с тем отмечалось, что некоторые работающие в Германии из населенного пункта Мехно сообщали в письмах родным и знакомым о плохом положении с продуктами и советовали не вербоваться для работы в Германии¹³².