Неизвестная история русского народа. Тайна Графенштайнской надписи

Однако славяне быстро учились и «правильным боевым действиям», — не исключено, что под влиянием прибывших нориков, которым доводилось некогда сражаться в рекрутировавших их армиях завоевателей Норика.

«На третьем году по смерти императора Юстина, – свидетельствовал в VI в. автор «Церковной истории» Иоанн Эфесский, – двинулся проклятый народ славян, который прошел через всю Элладу… Взял множество городов, крепостей; сжег, ограбил и покорил страну, сел в ней властно и без страха, как в своей собственной, и на протяжении четырех лет, пока император был занят персидской войной и отправил свои войска на Восток, вся страна была отдана на произвол славянам. Они опустошают, жгут и грабят… Они стали богатыми, имеют золото и серебро, табуны лошадей и много оружия. Они научились вести войну лучше римлян…»

«Не другие нашей землей, а мы чужой привыкли владеть» – так говорил, по словам византийца Менандра Протектора, славянский вождь Даврит.

ЯВЛЕНИЕ РУСИ

Существование в Киевской Руси мощного в военном отношении государства еще до появления в Новгороде Рюрика придумали вовсе не антинорманисты в споре с норманистами, – этот факт точно зафиксирован таким важным свидетелем, как византийский патриарх Фотий (820–891). Рюрик появился в 862 г., а вот что говорил Фотий о событиях 860 г., когда войска русов осадили Константинополь в отместку за убийство в Константинополе русских должников-заложников, в своих «Беседах по случаю нашествия россов» (изданных у нас впервые в 1864 г.):

«Народ, ничем не заявивший себя, народ, считаемый наравне с рабами, неименитый, но приобретший славу со времени похода к нам; незначительный, но получивший значение, смиренный и бедный, но достигший высоты блистательной и наживший богатство несметное, народ, где-то далеко от нас живущий, варварский, кочевой, гордый оружием, не имеющий стражи (внутренней), неукоризненный, без военного искусства, так грозно, так мгновенно, как морская волна, нахлынул на пределы наши…»

Впечатляет описанная Фотием картина появления русских кораблей на рейде Константинополя, напоминающая прибытие ахейских кораблей к берегам Трои в «Илиаде»:

«Помните тот час, несносный и горький, когда в виду нашем плыли варварские корабли, навевавшие что-то свирепое, и дикое и убийственное?

Когда это море, утихнув, трепетно расстилало хребет свой, соделывая плавание их приятным и тихим, а на нас воздымало шумящие волны брани? Когда они проходили перед городом и угрожали ему, простерши свои мечи?»

Здесь, в этой беседе, четко обозначена патриархом Фотием та веха, когда уже не имя славян, а имена « русский» (« рус, росс»), «Русь» загремели на всю Европу: «Народ… неименитый, но приобретший славу со времени похода к нам; незначительный, но получивший значение» и т. д. Мы не раз уже отмечали на страницах этой книги, что этнонимы с изменяющимся корнем «рус/рос» – рысичи, россы, расена, этруски, рутены, реты, россомоны, роксоланы, роксаны, руги, русы, пруссы, — древнейшие у венедов, а не только у славян. Версий о том, почему самоназвание «русь», «руськый» стало в IX в. главным среди других восточнославянских этнонимов (даже поляки вплоть до середины XVI в. пользовались им как родственным), много, и один их обзор занял бы целую главу. Но, в сущности, большинство этих версий развивают предположения, высказанные еще Иннокентием (Гизелем) в «Синопсисе»: