Неизвестная книга наркома внутренних дел Н. И. Ежова

«…Прежде всего, до создания центра заговора у меня были установленные отношения с ЕНУКИДЗЕ, который говорил, что правые уйдут в подполье, что военные должны держать связь с ним, который будет являться связующим элементом между правыми и мной. Затем в 1932 г. был прислан от ТРОЦКОГО РОММ, это было приблизительно в августе или сентябре месяце, РОММ передал мне от имени ТРОЦКОГО, чтобы я занялся организацией и собиранием троцкистских кадров в армии. Так как начало уже было мною положено, я дал свое согласие, я полагал, что можно вовлечь значительное количество военных командиров и выполнить директиву ТРОЦКОГО, в дальнейшем, в 1933–34 гг. /я точно в дате не уверен/ РОММ передал мне установку ТРОЦКОГО о том, что приход ГИТЛЕРА к власти нам нужно расценивать как благоприятный фактор и нужно принять все меры к укреплению фашистской власти в Германии.

Должен добавить, что еще в 1932 году РОММ передавал мне, что ТРОЦКИЙ рассчитывает на приход ГИТЛЕРА к власти и уверен, что ГИТЛЕР поддержит его, ТРОЦКОГО, благодаря чему можно рассчитывать на свержение Сов[етской] власти».

(Из показаний ТУХАЧЕВСКОГО, Стенограмма судебного заседания Специального судебного присутствия Верховного суда Союза ССР от 11 июня 1937 г., стр. 30).

Участник центра ЯКИР сообщил на суде о связи военного центра с руководителями троцкистско-бухаринской антисоветской организации:

«…ТУХАЧЕВСКИЙ в разное время говорил мне о том, что он получил от ТРОЦКОГО ряд уточнений к его директивам и его согласие по мероприятиям, намеченным нашей антисоветской организацией.

…Несмотря на то, что ТУХАЧЕВСКИЙ неоднократно говорил мне о необходимости самой исключительной конспирации /на что указывал ему неоднократно ТРОЦКИЙ, говоря о том, что военный заговор и его участники ни в коем случае не могут быть связаны с другими путями и другими линиями/, связь, правда, эпизодическая, мало определенная, главным образом по линии взаимной информации, все же имела место, В частности, два раза ТУХАЧЕВСКИЙ говорил нам о полученной им информации от ПЯТАКОВА, говорил о своих разговорах с правыми: с ЕНУКИДЗЕ, и об одном разговоре с БУХАРИНЫМ. Я также имел связь с ГОЛУБЕНКО и ЛИВШИЦЕМ, которые рассказывали мне о существовании и работе украинской троцкистской организации».

(Из показаний ЯКИРА, Стенограмма судебного заседания Специального судебного присутствия Верховного суда Союза ССР от 11 июня 1937 года, стр. 8).

Позднее ТРОЦКИЙ передал через своего старого агента ПУТНА личное письмо ТУХАЧЕВСКОМУ. На суде ПУТНА передал содержание этого письма:

«…Поскольку это письмо было доверительным, я ознакомился с содержанием /не ручаюсь за дословность передачи содержания письма, но уверен в совершенно точной передаче текста письма по смыслу/. После обращения, письмо гласило: существующий режим и руководство партией и государством в Советском Союзе совершенно нетерпимо. Положение можно изменить только в результате решительной борьбы и устранения нынешнего руководства. Эту борьбу ведет возглавляемая мной организация. К данному времени она располагает совершенно конкретными средствами и силами. Помня Вас по прошлому сотрудничеству и понимая, что Ваше настоящее положение – ложное и не соответствующее Вашим способностям, я полагаю, что Вы присоединитесь в наши ряды для действий.

ВОПРОС: Было ли вручено письмо ТРОЦКОГО ТУХАЧЕВСКОМУ, когда и при каких обстоятельствах?

ОТВЕТ: Письмо ТУХАЧЕВСКОМУ я доставил в СССР и вручил ему в его кабинете. Это было в первых числах октября 1935 года. ТУХАЧЕВСКИЙ, получив письмо и ознакомившись с ним, спросил меня знаком ли я с его содержанием, я ответил утвердительно. Он задал мне вопрос, располагаю ли я возможностями передать его ответ по назначению, я ответил, что располагаю. Тогда, после некоторого раздумья, ТУХАЧЕВСКИЙ сказал, что по целому ряду причин он не считает возможным посылать письменного ответа, а просит меня передать устно, что ТРОЦКИЙ может на него рассчитывать».

(Выписка из протокола допроса обвиняемого ПУТНА В. К. от 15 мая 1937 года).

Участники контрреволюционного военного центра объединились с троцкистами-бухаринцами как с единой антисоветской организацией. Участник военного центра КОРК по этому вопросу показал:

«…В 1931 году, когда я начал разговор с ТУХАЧЕВСКИМ, он мне осветил положение так: нам нужно безоговорочно идти с РЫКОВЫМ. ТРОЦКОГО в данное время нецелесообразно поднимать на щит потому, что он в стране потерял авторитет. Но вскоре, с 1932 года, все более часто упоминался ТРОЦКИЙ, а затем, в 1933 году, когда совершился фашистский переворот в Германии, то в число тех вождей, под флагом которых мы должны были идти, являлись: РЫКОВ, БУХАРИН, ТРОЦКИЙ. В дальнейшем ТУХАЧЕВСКИЙ не намеками, а совершенно открыто начал заявлять, что в конце концов какая политическая группировка возьмет верх – трудно сказать – РЫКОВ ли, ТРОЦКИЙ ли, что мы, люди военные, мы должны рассматривать себя не как игрушку в руках политиков, а должны обладать сильной рукой военного человека, и начал вести разговоры в бонапартистском направлении.