Неизвестная переменная, или О роли личности в истории

Раздевшись по пояс, Гарри раскинул руки в стороны, позволяя троим оставшимся начертить на его теле собственной кровью знаки, предписанные ритуалом: дозволение, прощение и путь.

Когда и это было завершено, Ри откупорил фиал и единым глотком выпил зелье. Слегка горьковатый вкус его был предшественником боли — она появилась внезапно, но не была неожиданной — Северус заранее предупредил юношу о том, чего следует ожидать.

Как только зелье подействовало, Кингсли начал второй этап ритуала. Стоя между хранителями разума и духа, он заговорил:

— Delens memoria, perdere magicae nucleus, — и вытянул в сторону юноши, стоящего в центре гексаграммы волшебную палочку. Серебристый туман, вырвавшийся из нее, окутал Ри плотным облаком, скрывая от присутствующих.

Как только отзвучали последние слова Бруствера, ритуал подхватил Люциус:

— Delere memoriam destruens essentia magicae, — в ответ на фразу, тело Гарри поднялось в воздух на несколько дюймов и зависло, а туманное облако, все еще плотным покровом клубящееся вокруг, не давало рассмотреть его лица.

Затем ритуал вступил в завершающую часть — Северус Снейп, подняв волшебную палочку, громко и четко проговорил:

— Ita est — fiat.

На протяжении всего этого действа, хранители повторяли «Tuum spiritus — Я храню твой дух», «Tuum cor — Я храню твое сердце», «Mentem tuam — Я храню твой разум» — словно мантру. И когда Северус проговорил последнюю, завершающую константу, они замолчали.

Оба треугольника вспыхнули синим и зеленым, а воздух прорезал протяжный крик.

Когда туман рассеялся, открыв распростертое на камнях тело, все участники ритуала остались на месте, ожидая, когда Ри придет в сознание. Но он не приходил.

Внезапно юношеское тело вздрогнуло и Поттер, опираясь на локтях, приподнялся. Затем медленно, словно во сне, он подтянул ноги, и, пошатываясь, встал и потянулся, словно пробуя тело.

— Идеально, — раздался на площадке посреди стоячих камней хриплый голос, — мне нравится это тело — оно куда лучше прежнего.

Он повернулся лицом к Люциусу и открыл глаза — красные, и оскалился:

— Мой скользкий друг, — мерзко растягивая слова, протянул он, — за такой подарок я не буду тебя убивать — ты мне еще послужишь.

Собравшиеся дружно вздрогнули — у них ничего не вышло — Гарри больше нет. Есть Волдеморт.

Северус содрогнулся — где–то внутри его сердца образовалась ледяная, тянущая пустота. Случилось то, чего он боялся больше всего, хотя никому и никогда об этом никому не говорил. Ритуал подействовал, но не так, как ожидалось, и теперь осталось только одно — убить. Убить, чтобы сохранить остатки того, кто некогда был его учеником. И другом. Да, наверное, сейчас уже можно себе в этом признаться.

— Ну что же вы? — насмехался он, — вы ведь прекрасно провели ритуал — посмотрите на меня — никаких физических последствий — идеальное тело.

Рука Снейпа дернулась, судорожно сжимая волшебную палочку, но он опоздал.

Гермиона непроизвольно сжала тонкие пальцы в кулаки, и вокруг нее стали сворачиваться тугие магические вихри — алого цвета ярости.

Заметив это, Волдеморт только рассмеялся и покачал головой:

— Ох, какая грозная грязнокровка, — он поднял руки, продолжая глумиться, — мне так страшно, пожалуйста, не причиняй мне боли.

— Тварь поганая, — прошипела Мио, направляя на врага волшебную палочку, — Ри умер — и тебе не жить. Землю жрать буду, без прощения подохну, но и тебе сердце вырву‑Incarcerous! Accio Меч Гриффиндора!

Северус был поражен настолько, что просто стоял и молчал, ожидая, что будет дальше.

И как только веревки обвились вокруг тела врага, девушка, держа в одной руке меч, а в другой магический проводник медленно подошла к Волдеморту. Склонив голову на бок, Гермиона полубезумно оскалилась и приставила острие меча к груди врага — там, где под теплой плотью билось сердце.

— Ты почувствуешь свою смерть, — почти нежно проговорила Мио, — каждым моментом твой агонии я буду наслаждаться и смаковать, словно дорогое вино. Я умею убивать медленно — я умная девочка.

— Гермиона, — пораженно прошептал Драко, а Снейп только и смог, что про себя усмехнуться — девочка «поплыла» — ее такую и трогать–то опасно.

— Я занята, Ди! — не оборачиваясь, бросила она, а затем продолжила говорить, обращаясь к Волдеморту, — это место древней силы, тварь. Здесь и сейчас ты — бессилен.

Девушка слегка надавила на эфес — светлая сталь прорезала тонкую кожу — и тело врага задергалось.

Волдеморт смотрел в глаза совсем еще юной девушки и начинал понимать, что на этот раз он где–то просчитался — долгожданная свобода застила голос разума, звавший его как можно быстрее покинуть Стоунхендж. Но он не внял ему — решил, что уже победил. И теперь лежа на серых камнях и ощущая, как лезвие меча, смоченного в крови василиска, медленно пропарывает его кожу, Волдеморт по–настоящему испугался.