Неизвестная революция 1917-1921

Как и рабочие Нобелевского завода в Петрограде, трудящиеся на различных предприятиях во многих городах и промышленных районах захотели самостоятельно наладить работу на заводах, которым угрожало закрытие, обеспечить и организовать обмен с деревней или преодолеть какие-либо другие трудности: улучшить деятельность различных служб, выправить положение, исправить ошибки, восполнить недостающее и пр. Повсюду большевистские власти систематически запрещали массам действовать независимо, будучи сами чаще всего неспособными работать с пользой.

Так, например, Совет города Елисаветграда (на юге страны) не смог бюрократическими методами разрешить ряд насущных экономических проблем местного значения, и рабочие нескольких заводов (в 1918–1919 годах такое еще было возможно) попросили у президиума Совета разрешения самим заняться этими вопросами, создать свои органы, объединить вокруг них всех рабочих города, действуя, разумеется, под контролем Совета.

Как и повсюду, им сделали строгий выговор и пригрозили санкциями за «дезорганизующее» поведение.

Другой случай.

С приближением зимы во многих городах стал ощущаться недостаток в топливе не только для предприятий, но и для отопления жилищ.

В России последние всегда отапливались дровами. В лесистых местностях добыть топливо в нужное время — как правило, в конце лета — не составляло проблем. До Революции владельцы крупных дровяных складов часто договаривались с крестьянами окрестных деревень, чтобы те рубили лес и привозили его на вокзал или на склад. Так происходило повсеместно в Сибири и других северных регионах, богатых лесом. После сбора урожая крестьяне охотно брались за это дело даже за небольшое вознаграждение.

После Революции городские Советы, превращенные волей правительства в административные органы, формально отвечали за снабжение города всем необходимым. Именно они должны были договариваться с крестьянами. Это было тем более важно, что владельцы складов исчезли, а железные дороги работали плохо.

Но из-за их бюрократической медлительности — болезни, свойственной всем официальным административным органам — Советам почти нигде не удавалось вовремя выполнить свою задачу.

Настал благоприятный момент для того, чтобы рабочие и жители городов сами договорились с крестьянами и обеспечили поставку дров. Естественно, Советы отказывали им, неизменно называя такие действия «произволом», «дезорганизацией» и утверждая, что снабжение должно быть делом официальных государственных органов, Советов, согласно общему плану, разработанному центральным правительством.

В результате города либо оставались без топлива, либо за него приходилось платить втридорога, подвоз его был крайне затруднен, так как после сентября из-за дождей и грязи дороги стали практически непроезжими.

Часто крестьяне решительно оказывались заготавливать дрова, даже за высокую плату (в сущности, большевистские бумажные рубли их мало привлекали), и их заставляли работать силой.

Я мог бы приводить подобные примеры на десятках страниц, так происходило повсюду. Читатель может приложить описанное мной ко всем сферам жизни и получит верную картину того времени.

Во всем: в производстве, на транспорте, в сфере обмена, торговли и т. д. — царил немыслимый хаос. И административные органы (Советы и пр.) неизменно оказывались бессильны.

В городах не хватало хлеба, мяса, молока, овощей. В деревне — соли, сахара, промышленных товаров.

Одежда гнила на складах больших городов. В провинции было нечего надеть.

Беспорядок, бесхозяйственность, бессилие господствовали повсюду и во всем. Но когда те, кто был заинтересован в разрешении проблем, хотели вмешаться, власти ничего не желали слышать. Правительство намеревалось «править» и не терпело никакой «конкуренции». Малейшее проявление духа независимости и инициативы расценивалось как «нарушение дисциплины», и за него полагались суровые санкции.

Исчезали величайшие завоевания, лучшие надежды Революции. Самое трагическое заключалось в том, что народ, в целом, этого не осознавал. Он пускал все на самотек, веря в свое «правительство» и в будущее. Правительство же создавало мощную, слепо повинующуюся ему силу принуждения. И когда народ понял, было уже слишком поздно.

После всего сказанного, я думаю, можно обойтись без комментариев. Достаточно отметить, что эти «случаи из жизни» фактически подтверждали нашу основную идею: подлинная Революция может быть лишь свободным делом рук миллионов людей, в ней заинтересованных, трудового народа. Как только вмешивается правительство и подменяет собой народ, жизнь оставляет Революцию: все приостанавливается, происходит откат назад; приходится начинать сначала.