Неизвестная революция 1917-1921

Пусть читатель задумается над этим. Дело в том, что неодобрение со стороны такой делегации было бы тоже неопровержимым и окончательным. Результаты ее расследования оказались бы сокрушительны для репутации «советского» правительства, его системы и всего его дела.

Но за границей никто не выступил. Могильщики революции могли считать себя в полной безопасности и пренебречь попытками заставить их признать ужасную правду: банкротство Революции в результате их деятельности. Не беспокоились также слепцы и подкупленные всех стран.

Говоря правду, до сих пор неведомую — в этом не приходится сомневаться — почти всем нашим читателям-неанархистам, мы выполняем свой долг. Не только потому, что в один прекрасный день правда должна стать известной, но потому также — и это главное, — что она окажет неоценимую услугу всем, кто хочет знать, кто устал от вечного обмана коварных лжецов, кто, наконец, сильный этой правдой, сможет в будущем действовать с полным сознанием своего дела.

История репрессий в СССР не только показательна и красноречива сама по себе: она прекрасно позволяет понять саму суть, скрытую «изнанку», подлинную природу авторитарного коммунизма.

Мы сожалеем лишь об одном: о том, что не можем посвятить им достаточно подробный рассказ.

Приведем еще один свежий пример. Он прекрасно показывает, как большевики и их прислужники обманывают мир.

Речь идет о работе некого Е. Ярославского, видного большевика, «Анархизм в России», изданной в 1937 году на испанском и французском языках с целью помешать успеху либертарной идеи в Испании и других странах во время известных событий.

Оставим в стороне абсолютно фантастические «сведения» о происхождении анархизма, о Бакунине, об анархизме в России до 1917 года и о поведении анархистов во время первой мировой войны. Ответ на эти сказки появится, быть может, в анархистской печати. Что нас интересует, так это рассуждения автора о либертарном движении во время самой Революции 1917 года.

Ярославский из осторожности не говорит о подлинном анархистском движении. Он много места уделяет движениям, которые не имели ничего общего с анархизмом, а также группам, газетам и деятельности анархистов второго плана. Он старательно подчеркивает слабые места и злобно подмечает недостатки, разжигая собственную ненависть. Долго разбирает несчастные «осколки» движения, которые после ликвидации подлинных либертарных организаций отчаянно и безуспешно боролись за сохранение хотя бы тени своей прежней активности. Действительно, это были жалкие и бессильные остатки удушенного анархистского движения. Они уже не могли создать ничего серьезного и позитивного. Их полуподпольная, затрудненная деятельность под наблюдением ничуть не характеризует либертарное движении в России. Во всех странах и во все эпохи такие осколки уничтоженных государством организаций влачили тягостное и бесплодное существование вплоть до неизбежного полного истощения. Теплившаяся в них жизнь изобиловала уклонами, метаниями, расколами, что, если честно, нельзя ставить им в упрек, ибо они не имели никакой возможности для нормальной деятельности.

И об этих осколках говорит Ярославский, делая вид, что речь идет о подлинном анархистском движении.

«Союз анархо-синдикалистской пропаганды Петрограда» и его газету «Голос Труда» Ярославский упоминает только один раз, походя и лишь потому, что хочет сфальсифицировать факты. Он не говорит ни о Московской федерации, ни о газете «Анархия». А когда посвящает несколько строк украинскому «Набату», то опять-таки с целью исказить истину.

Если бы Ярославский был честен, он должен был бы основное внимание уделить этим трем организациям и процитировать их прессу. Но ему прекрасно понятно, что подобная беспристрастность разрушила бы все его домыслы, то есть не соответствовала бы самой цели предпринятого им «труда». И отрицает все, что неопровержимо доказывает серьезные основы, позитивное значение и влияние анархистского и анархо-синдикалистского движения в России во время Революции 1917 года.

Тем более ни слова не говорит Ярославский о гонениях, репрессиях, насильственном подавлении движения. Ибо, сказав правду, он опроверг бы собственные лживые тезисы.

По его мнению, анархисты в 1917 году «были против социалистической и пролетарской Революции». Он считает, что либертарное движение угасло само собой, из-за собственной непопулярности и бессилия.

Читатель знает, что верно как раз обратное. Именно потому, что либертарное движение быстро развивалось и росло, завоевывая симпатии и успех, большевики поспешили подавить его в зародыше при помощи самого банального насилия: грубого использования военной и полицейской силы.

Но если бы Ярославский признал эту истину, она обрушила бы всю его конструкцию! И он лжет, уверенный в невежестве своих читателей и в том, что некому будет ему возразить.