Неизвестная Великая Отечественная

Но существовала и справедливость: прошедшего бой штрафника отпускали в часть, возвращая награды и звания. В случае гибели сообщали семье, как обычно о погибшем, и семья получала пенсию. Штрафные батальоны и роты дрались в бою жестоко. Впереди враг, сзади пулеметы в спину. Нужно идти на врага и уничтожить его. Идти вперед. В некоторых повестях я встречал ссылки о том, что штрафники ходили в разведку. Мне это не известно. Хотя разведка разведке рознь. Если тебя посылают разведать минные полосы противника, а сзади пулеметы НКВД или Смерша, то это вполне возможно, удачи ждать тут штрафнику трудно, но всякое бывает.

Уже в середине 1943 года ход войны стал существенно меняться в лучшую для Красной армии сторону. Разгром немцев под Сталинградом, прорыв блокады Ленинграда и другие успехи подняли боевой дух нашей армии. Уже редки стали паника и отступления в бою, случаи самострелов, уклонения от боя; уже по этим причинам уменьшилось количество командиров и рядовых, которых нужно было судить. Однако созданные в июле 1942 года штрафные части оставались до самого конца войны. И без «работы» им быть не полагалось. Надо было заполнять — и заполняли. И появился уже несколько иной контингент штрафников, направляемых на отбытие наказания по другим причинам и зачастую без суда трибунала.

Так, когда войска становились на отдых или на переформирование, особенно на территории, откуда были изгнаны немцы, среди красноармейцев имели место случаи самоволок, пьянок, связей с местными женщинами и венерических болезней. Это вызвало опасение командования, так как болезнь могла распространиться и повлиять на боеспособность воинов. Поэтому было объявлено, что последнее будет рассматриваться как сознательное членовредительство для убытия с фронта в госпиталь и будет заканчиваться штрафной ротой. Так что за аморальные поступки стали применять штрафроты, которые были предназначены приказом № 227 вовсе не для этого. К чести солдатской, нужно сказать, что явления эти были достаточно редки. Но были.

Несмотря на боевые успехи армии, на прекратившиеся отступление и панику, разжалования и отправки в штрафбат командного состава продолжались, но причины были уже не те, что оговорены в приказе № 227. Например, при переправе затонуло орудие, летчик на боевом задании спутал окопы и отбомбился по своим, зенитчики сбили свой самолет, ответственный не сумел вовремя доставить боеприпасы, интендант не провел обоз через линию огня, не обеспечил питанием и т. д. Однако появилась и другая, уже отвратительная черта — это сведение счетов амбициозных командиров, старших с младшими, возродилось и доносительство в Смерш. Это было редко, но можно и привести примеры.

Летом 1943 года в полк прибыл приказ командующего армией, согласно которому за плохое содержание стрелкового оружия (винтовок) и нехватку двух винтовок по учету командира 4-го отряда нашего 2-го полка аэростатов заграждения капитана В.И. Грушина разжаловать в рядовые и направить в штрафбат сроком на 1 месяц, чтобы кровью искупил свою вину (такова была формула обвинения). Грушин был одним из опытнейших и уважаемых по возрасту и стажу командиров в полку. Поэтому такое внезапное решение командующего армией (именно командующего, а не суда-трибунала) было нам непонятно. Тем более что Грушин не имел до этого замечаний и взысканий. Его отряд был всегда боеспособным и поднимал аэростатное заграждение перед налетом вражеской авиации. А действительная причина для офицеров полка стала ясной. С ним свел счеты начальник аэростатов заграждения штаба Ленинградской армии ПВО полковник Волхонский. Его хорошо знали в полках. Это был грубый, мстительный, чванливый, малограмотный человек. Он случайно выдвинулся, когда многие опытные командиры из ПВО были направлены в стрелковые части на пополнение потерь. Что же сделаешь, бывало и так, что интендант (а Волхонский был именно им до этого) назначался на командную должность и получал звание полковника. Волхонский не мог смириться с тем, что командир отряда Грушин отстаивал свое мнение и не допускал оскорблений в свой адрес и в отношении людей своего отряда. Что касается внутреннего состояния стволов винтовок, то во всем полку были винтовки, прошедшие уже Советско-финскую войну, частью трофейные, в том числе английские и другие, словом, порядочно изношенные, с сыпью в каналах стволов, уже не удаляемой. Офицер, проверявший стрелковое оружие в отряде Грушина, был из штаба армии и прислан Волхонским. И решение для наказания Грушина командующему армией генерал-майору Зашихину представил все тот же Волхонский. Василий Иванович Грушин из штрафбата уже не вернулся. Все мы переживали, зная его как умного и честного командира. Такие бессмысленные потери на войне особенно горьки.