Неизвестная война

— Я хочу побеседовать с хауптштурмфюрером Скорцени, — спокойным голосом сказал Гитлер. — Остальные господа офицеры свободны.

Он отдал им честь. Отто Гюнше вышел, и мы остались одни.

Было примерно 20.30, 26 июля 1943 года. В большом зале в «Волчьем логове» Гитлер познакомил меня с миссией, которую он решил поручить мне. Вот его слова: «Вчера предали Муссолини, и король приказал арестовать его. Дуче является не только моим союзником, но также и другом. Он для меня — воплощение последнего великого Римлянина, и я не могу оставить этого великого человека в беде. Он был слишком легкомысленным; я уверен, что новое итальянское правительство поменяет фронт и передаст Муссолини англо-саксам. Они сначала предали, а затем продали его. Я должен предупредить это».

Мы оба стояли. Гитлер ходил вдоль и поперек комнаты. Казалось, что он разговаривает сам с собой. Потом он остановился напротив меня и опять долго ко мне присматривался.

— Необходимо узнать, где содержится дуче, и освободить его. Вот чего я жду от вас, Скорцени. Я выбрал вас, так как убежден, что вам удастся это сделать. Вы должны выполнить эту операцию, потому что в настоящий момент она является самой важной для ведения войны. Конечно, все детали должны быть сохранены в полнейшей тайне — в противном случае нас ожидает неудача. О вашей миссии знают только пять человек. Вы будете переведены в Люфтваффе, в распоряжение генерала Штудента, который сразу ознакомит вас с некоторыми деталями операции. Я не хочу, чтобы Италия стала ловушкой для моих солдат. Необходимо предотвратить возможность совершения фальшивыми друзьями их гнусного дела. Я лично поручаю вам миссию по обнаружению места заключения Муссолини и освобождению его оттуда, целого и невредимого. Конечно, вы отберете себе людей. Необходимо действовать быстро, очень быстро. Вы понимаете, что речь идет о жизни дуче.

— Так точно, мой фюрер!

Следовательно, дело было не в операции «Франц» или «Ульм», как я предполагал, направляясь в «Волчье логово». У меня в голове промелькнула мысль о моих товарищах в Берлине и Фридентале, которые, наверное, беспокоились обо мне.

— Кроме того, очень важно, — продолжал фюрер, — чтобы ни наши армейские части, ни наше посольство в Риме не узнали о вашей миссии. Вы должны понять меня правильно. И одни, и вторые ошибочно оценивают ситуацию в Италии. Я опасаюсь, что они могли бы действовать наперекор моим намерениям. Поэтому все должно быть в абсолютной тайне. Я вам чрезвычайно доверяю, Скорцени. С этого момента вы отвечаете передо мной. Мы еще увидимся. От всего сердца желаю вам успеха!

Он пожал мне руку. Я обещал, что сделаю все, что в моих силах.

Много написано о взгляде Гитлера. Говорят, что он был чарующий, гипнотизирующий, магнетичний. Я могу сказать, что, действительно, Гитлер был одарен необычайной силой убеждения. Не только его взгляд имел силу убеждения — его слова, поведение, весь он сам представляли удивительную силу. Наша встреча продолжалась не более двадцати минут, а мне показалось, что Гитлер обсуждал ход операции в течение нескольких часов.

Фюрер знал меня не лучше, чем остальных пятерых офицеров, вызванных к нему. Почему он выбрал меня? «Я уверен, что у вас получится», — сказал он. Это было повторено дважды. Почему он был убежден в этом, почему я также, сразу же после нашей встречи, был убежден, что все получится? Не знаю. Эти явления относят к парапсихологии, они необъяснимы. Нам остается только констатировать факт, что они существуют.

Мне хотелось есть. Я уже собирался проглотить пару бутербродов в «чайной» ставки, когда Отто Гюнше, тогда хауптштурмфюрер, сообщил мне, что в соседнем зале меня ожидает генерал Курт Штудент. Это был добродушный и довольно упитанный человек. В 1941 году в Роттердаме он был тяжело ранен, и после этого у него на лице остался глубокий шрам, проходящий через весь лоб. Он принял меня сердечно. Я ознакомил его с приказами, полученными только что от Гитлера. В этот момент, к моему великому удивлению, в комнату вошел рейхсфюрер СС Гиммлер.

Я впервые видел его вблизи. Должен признаться, он не произвел на меня положительного впечатления — у него оказалось дряблое рукопожатие и убегающий за пенсне взгляд. Он был в хороших отношениях с генералом Штудентом. Несмотря на то, что он был очень расстроен, вначале ему удавалось сдерживать себя. Он повторил мне то, что ранее сказал Гитлер. «Дело не только в Муссолини! — выкрикнул он. — Вы должны разузнать подоплеку, так как там везде предательство. В заговор, который существует уже более четырех месяцев, вовлечено множество народа. Он простирается до Мадрида, Анкары и Лиссабона. Король Виктор Эммануил и герцог Гумберг являются руководителями этого заговора. Фюрер не верит ни одному слову заявления маршала Бадольо, что Италия будет верна договору, «подписанному с нами»».