Неизвестная война

В Нюрнберге могло быть опасным все, даже любезность католического тюремного капеллана, преподобного отца Сикстуса О’Коннори. Несмотря на то, что орден августинцев, к которому он принадлежал, происходил из отшельнического сообщества, отец не имел в себе ничего от пустынника, как раз наоборот. Он был доброжелательным, подолгу беседовал с задержанными и защищал заключенных настолько, насколько ему позволял это делать распорядок Андрюса. Он являлся ирландцем, а его мать была родом из Германии. Некоторые заключенные постоянно и всячески ему угождали: губернатор Франк, фон дем Бах-Зелевски, гаулейтер Боле, Шелленберг и несравненный Хёттль оказались самыми усердными.

Проповеди отца Сикстуса содержали в себе понятные всем намеки, когда он позволял себе открыто критиковать «человеческий суд». В ноябре 1945 года, в День поминовения усопших, он прочитал делающую ему честь проповедь о самоотверженности миллионов немецких солдат, погибших в борьбе с врагом.

Победители-судьи, во власти которых находятся побежденные, располагают сильными средствами порабощения. Прежде всего, это заключение в тюрьму, являющееся стрессом для подавляющего большинства людей; различные запреты (разрешение на переписку со своими семьями мы получили лишь в феврале 1946 года); придание определенного направления допросам, тенденциозный перевод, иногда меняющий смысл показаний, данных свидетелями под присягой, применение в отношении обвиняемых угроз, шпионажа, плохого обхождения и так далее.

«Показания», полученные в Нюрнберге, а также действия политико-военной полиции, враждебной допрашиваемому заключенному, должны изучаться историками очень осторожно. Я упрекаю некоторых, согласившихся дать ложные свидетельства, чтобы спасти свою жизнь. Особенно отличился, поведением достойным сожаления, один из них. «У меня жена и дети, — сказал он мне, — я не мог поступить иначе».

Другие заключенные отказались давать ложные показания. Защитник фельдмаршала авиации Мильха доктор Бергольд заявил от его имени в присутствии свидетелей, что на Мильха оказывалось очень сильное давление, чтобы он дал показания против маршала Геринга. Мильху и его адвокату Бергольду удалось даже сообщить об этом посланникам Международного Красного Креста. Это было трудно, и многие свидетели, опасаясь, что сами могут оказаться в числе обвиняемых, не предпринимали подобных попыток.

Я находился в Нюрнбергской тюрьме трижды: с сентября 1945 до мая 1946 года, в июле и августе 1946 года, а также в феврале и марте 1948 года. На третий раз у меня созрело решение найти себе занятие. Во всех камерах стекло в окнах заменили кусками прозрачного пластика, прибитого к оконным нишам гвоздями или кнопками, которые часто отваливались. Я вызвался добровольцем их прибивать.

За это мне еженедельно выдавали пачку табака, а также у меня была возможность заходить в камеры, беседовать с обвиняемыми товарищами, заводить интересные знакомства, поддерживать упавших духом. Одновременно я ободрял сам себя. Если вмешивались охранники, мы делали вид, что беседуем о семье заключенного и так далее, впрочем, повторю еще раз, что между чернокожими солдатами американской армии и нами, заключенными, существовала солидарность. «Психологи» совершили серьезную ошибку, назначив нам в охранники негров, отказывавшихся трактовать нас как зверей и преподавших не один урок человечности Андрюсу.

Однако это было время судей.

В британской оккупационной зоне организовали гигантское расследование, охватившее 700 000 офицеров и рядовых. Из этого числа было выделено 937 человек, подозреваемых в нарушении военного права. Британские военные суды вынесли следующие приговоры:

Следовательно, только 677 солдат воевали не по правилам, признаваемым победителями, то есть менее, чем один из десяти тысяч (находящихся под следствием).

Согласно заключительному рапорту бригадира Телфорда Тейлора, в американской оккупационной зоне было задержано только 570 немецких солдат, подчинявшихся известному праву № 10.[274]

177 человек предстали перед американскими судьями со следующими результатами:

Во французской оккупационной зоне арестовали несколько тысяч человек. На месте были вынесены следующие приговоры:

Смертная казнь 104 (62 приведено в исполнение).[275]

Всего 2442 приговоренных в трех оккупационных зонах на 10 000 000 мобилизованных, или 0,024 процента.[276]

В советской оккупационной зоне число смертных приговоров, приведенных в исполнение, превысило 185 000.

Из числа 4 000 000 немецких военнопленных, находившихся в СССР, после 1945 года вернулись лишь 30 процентов.

В начале марта 1946 года мы отдавали себе отчет, что в Нюрнберге творится что-то необычное. Полковник Андрюс привел Дворец правосудия и тюрьму в состояние повышенной боевой готовности: тюремную охрану утроили; перед главными входами возвели противотанковые баррикады; почти везде появились пулеметные гнезда, защищаемые мешками с песком и бревнами. В коридорах соорудили небольшие стрелковые позиции из танковой брони, из которых стражники могли стрелять и отбить атаку неприятеля. Но какого?