Неизвестная война

Настоящая история Сталинградской битвы, длившейся с 20 июля 1942 до 2 февраля 1943 года, должна быть написана по-новому. Я верю, что это когда-нибудь произойдет. Мемуары маршалов Чуйкова и Еременко, а также опубликованная в 1953 году работа Б. Т. Талпухова «Великая победа Советской Армии в Сталинграде» бесполезны, так как события в этих книгах упрощены и искажены. Конечно же, там нет ни слова о «Красной капелле».

Героизм защитников Сталинграда и крупных фабрик «Красная баррикада», «Дзержинская» и «Красный Октябрь» достойны самого большого уважения. Город растянут на 60 километров, и везде русские солдаты сражались самоотверженно. Вопреки утверждениям Еременко, соотношение сил (6-я армия и сражающиеся вместе с ней румыны, венгры и итальянцы — против десяти советских армий, 16-й воздушной армии Руденко, подразделений, специально подготовленных для ведения уличных боев, мощной артиллерии, сильной противовоздушной обороны и инженерных бригад) уже в декабре 1942 года обеспечивало русским перевес в соотношении 4–5:1. Среди наиболее известных советских полководцев шесть маршалов сделали себе карьеру под Сталинградом: Воронов, Чуйков, Толбухин, Рокоссовский, Малиновский и Еременко.

Почему Гитлер и Генеральный штаб сухопутных войск, зная, что Паульс топчется на месте, не приказали ему отступать? Во-первых, командующий 6-й армией доложил, что он в состоянии захватить город: в отправленной 25 октября 1942 года Гитлеру телеграмме сообщалось, что Паульс планирует занять город «самое позднее 10 ноября». Кэрелл пишет: «Информация Генерального штаба сухопутных войск, до сих пор неизвестного происхождения, укрепила фюрера в оптимистической оценке ситуации. Согласно этой информации, с 9 сентября русские уже не имели значительных оперативных резервов, способных действовать».

С конца ноября Гитлер не мог приказать отступить армии Паульса, связывающей одиннадцать советских армий, так как они двинулись бы с 4500 танками на Ростов и отрезали бы дорогу к отступлению 500 000 солдат, сражающимся на Кавказе.

9 ноября 1942 года «Директор» спрашивал «Радо» о точной силе 6-й армии. Через десять дней Советы начали наступление в наиболее слабых местах. На северо-западе окруженного Сталинграда они нашли большую щель и прорвались в нее. Мой друг Венк, в то время полковник, преградил им дорогу бригадой, составленной из уцелевших солдат Люфтваффе, железнодорожников, рабочих организации «TogT», служащих канцелярии, румын из 3-й армии, казаков, украинцев, кавказских добровольцев, отпускников и полевой жандармерии. С помощью подполковника фон Оппельн-Брониковского[125] он организовал малый «танковый корпус», состоящий из шести отбитых танков, двенадцати бронетранспортеров, двадцати грузовиков и зенитной пушки калибра 88 мм с тягачом.

Так выглядела «армия Венка», которая в течение суток удерживала фронт длиной 170 километров, располагая только боеприпасами, отбитыми у противника, и ворованным топливом. Это благодаря группе Венка, которую поддержали части XVII корпуса генерала Карла Голлидта, была закрыта брешь между Чиром и Лоном. Благодаря этому фельдмаршал фон Манштейн[126] вновь занял холмы на юго-западном берегу Чира и организовал линию обороны, позволившую вырваться из западни дивизиям, возвращающимся с Кавказа.

Я ставлю в пример Венка, а не генерала Зейдлица-Кюрцбаха, командира LI армейского корпуса 6-й армии. Несмотря на приказ Генерального штаба сухопутных войск, Зейдлиц 24 ноября отступил. Во время отступления 94-я пехотная дивизия была уничтожена, что не помешало господину генералу, наследнику славной фамилии, призвать солдат к бунту. Вот фрагмент манифеста, составленного 25 ноября:

«…Если Генеральный штаб сухопутных войск не отменит приказа не отступать и обороняться «на ежа», нам останется лишь поступать согласно нашей совести в отношении немецкой армии и народа, а также вернуть армии свободу действия, ограниченную этим приказом».

Мы потом слышали Зейдлица и Паульса (произведенных в фельдмаршалы Гитлером, не знающим о предательстве) во время «действий по совести» перед микрофонами московского радио. На Нюрнбергском процессе Паульс выступил в качестве «вольного свидетеля» советского обвинения. Он обвинил фельдмаршалов Кейтеля и Йодля и заявил, что ничего не знал об операции «Барбаросса», которую сам лично разрабатывал, будучи начальником тыла Генерального штаба сухопутных войск.[127]

Во время судебного разбирательства 25 апреля 1946 года «свидетель Гизевиус» заявил перед трибуналом в Нюрнберге следующее: