Неизвестная война

Это может показаться странным, но и германское командование не имело четкой информации о готовящемся контрударе крупными силами танков и пехоты. Разумеется, немецкие самолеты-разведчики наблюдали сосредоточение танковых частей. Однако определенных данных о том, какие силы собраны на подступах к Прохоровке, они дать не могли. Также не могло быть и речи о том, чтобы выявить нумерацию частей и соединений. В условиях плотного позиционного фронта ни о каких рейдах глубоко в советский тыл с целью захвата «языков» не могло быть и речи. Бригады корпусов Ротмистрова соблюдали строжайший режим радиомолчания, не позволяющий вычислить прибытие танков радиоразведке противника. Вероятно, на большинстве б/машин также намеренно отсутствовали тактические обозначения. Одним словом, принятые меры секретности существенно дезориентировали противника и обеспечили внезапность контрудара.

Даже вечером 11 июля командование 2-го танкового корпуса СС не догадывалось о том, что за «сюрприз» ждет его на следующий день. В донесении, подписанном начальником оперативного отдела штаба корпуса, присутствуют только общие слова о намерениях противника:

«Общее впечатление: возможно усиление противника в районе Прохоровки. Предположительно находящийся в излучине р. Псел 10-й танковый корпус представлен только 11-й мотострелковой бригадой, так как остальные три танковые бригады располагаются в районе западнее дороги Белгород — Курск.

Интенсивные перевозки в районе Обояни указывают на намерение противника остановить наступление левого соседа (47-й танковый корпус вермахта. — Примеч. авт.) в районе южнее н/п Обоянь. Удар по левому флангу корпуса еще не обозначился» [59].

Как мы видим, никаких предположений о готовящемся масштабном советском контрнаступлении штабом 2 тк СС не выдвигалось. Исходя из имеющихся на настоящее время данных, автор не может утверждать о заранее подготовленной немцами ловушке для 5-й гвардейской танковой армии. План германского командования предусматривал выход к Прохоровке и переход к обороне в ожидании возможных контратак наших сил или до подхода немецких резервов. Однако собственно 12 июля такой удар еще не ожидался (или уже не ожидался, если исходить из событий предыдущих дней). Основным действующим фактором было то, что командование 4-й танковой армии находилось в некотором замешательстве относительно планов дальнейших действий. Поэтому 2-й танковый корпус СС обергруппенфюрера СС Хауссера не получил на 12 июля наступательных задач, преследующих решительные цели. Если бы такие задачи были получены, дивизия «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» могла перегруппироваться и занять более выгодное для отражения контрудара положение. Таковым могло быть выделение и выдвижение на другое направление бронегруппы. Вместо этого дивизия лишь заняла позиции от Псела до железной дороги на фронте около 7 км. Артиллерийский полк 1 пгд СС должен был поддерживать атаку 3 пгд СС «Тотенкопф» с плацдарма на реке Псел, поэтому и в соединение бригадефюрера СС Присса был послан наблюдатель-координатор. В 18.35 11 июля в составе танкового полка «Лейбштандарта» насчитывалось 4 Pz.Kpfw.II, 5 Pz. Kpfw.III, 47 Pz.Kpfw.IV, 4 Pz.Kpfw.VI «Тигр» и 7 командирских танков. Батальон штурмовых орудий дивизии имел боеготовыми 10 машин. Разумеется, теоретически некоторое число ранее поврежденных танков могло быть восстановлено ремонтными службами к утру 12 июля. Так или иначе, 1-я панцергренадерская дивизия СС бригадефюрера Теодора Виша могла выставить на поле боя около 60 танков и 10 StuG III. Относительно местонахождения танков «Лейбштандарта» утром 12 июля имеются разночтения. Согласно одним свидетельствам, они были оттянуты в глубь обороны, согласно другим — занимали позиции в совхозе «Октябрьский», то есть находились на переднем крае обороны.

В составе 2 пгд СС «Рейх» накануне сражения имелось 95 исправных танков и САУ, в том числе 8 трофейных Т-34–76, а в 3 пгд СС — 121 единица. Но никто не планировал использовать всю бронетехнику в роли «ударного кулака».

Необходимо отметить, что и Василевский и Ватутин были в первую очередь талантливыми штабными офицерами, «счастливая звезда» их карьеры взошла именно во время службы в Генеральном штабе Красной Армии. Поэтому операции, разрабатываемые этими военачальниками, были меньше рассчитаны на импровизацию, но основательно детализированы.