Неизвестное об известном

Надо отдать должное Теллеру. Он не отверг идею с порога, как делают многие начальники, чьи подчинённые лезут поперед батьки. Не стал он также воровать идею, присваивая своё авторство. Наоборот, подхватил её, провёл предварительные расчёты и… Да, подтвердил, что это оно и есть. То, что надо.

На идею эту Теллер и Улам оформили секретный патент, как бы закрепив двойное авторство. Ну а потом – за работу. Впрочем, здесь в очередной раз проявился неуживчивый характер Эдварда Теллера. С коллегами своими он вёл себя по-хамски, не считался с чужими мнениями, отстаивая свою, как он считал, правоту. Так что примерно через год после серии скандалов с коллегами Эдварда Теллера уволили из лаборатории. Рассорился Эдвард Теллер со своими коллегами настолько, что даже отказался ехать на испытания первого термоядерного устройства Ivy Mike, высокомерно заявив: «Сработало это устройство или нет, я узнаю через несколько секунд после взрыва с помощью моего сейсмографа (прибор для измерения силы землетрясений).

Ivy Mike подорвали 1 ноября 1952 года. Сила взрыва составила 10 мегатонн – в 500 раз мощнее бомбы, сброшенной на Хиросиму. Но это была не бомба. Это было устройство размером с трёхэтажный дом и использовалось оно для тестов, проверки правильности идеи, заложенной в конструкции Улам-Теллер.

Ну а что же делается в Советском Союзе? Как там идут дела с термоядерным тортиком «слойка»? Вообще-то неплохо. Хотелось, конечно, утереть нос американцам, порадовать человечество термоядерным грибком в парочку мегатонн. Но не успели. Знаете ли, как обычно, смежники подвели – не то поставили, не так скрутили-свинтили. Потом отец народов скончался. Траурные мероприятия и тому подобное. Потом главного атомного начальника Берию арестовали. Потом отпускной сезон. Тем более что теперь Берия не гонит, не грозится посадить, расстрелять. Объективные причины, короче.

И тем не менее холодным летом 1953 года, в августе, бомба на полигоне. Шампанское приготовили, обратный отсчёт начали. Десять, девять… ба-бах! Рванула, но что-то не очень громко. Хотелось парочку мегатонн, а тут даже полмегатонны не получилось. Зельдович тут же на коленке что-то посчитал и сообщил, что термоядерный выход составил 15—20 процентов от всей мощности. Остальное – уже привычный атомный взрыв. Конечно же, кривил душой товарищ Зельдович, ибо прекрасно знал, что в подобных расчётах на коленке 15—20 процентов – это попросту нормальная ошибка расчётов. Нет там никакого термояда. Но не будем же наверх докладывать, что сорвалось. Дипломатичненько так: испытания прошли успешно, хотя имеются некоторые недостатки. А руководству-то это и надо. Наверх, в Москву – секретную телеграмму. Испытания прошли успешно. Теперь и мы не лыком шиты. Есть водородная бомба.

Председатель правительства, товарищ Маленков, взбирается на трибуну и, обращаясь к империалистам и советскому народу, сообщает, что и у нас есть водородная бомба. Ура! Народу советскому, правда, всё равно, есть бомба – нет бомбы. Насущных проблем слишком много. Не до плясок на улице. Товарищи империалисты глянули на свои сейсмографы, тихонько улыбнулись и вздохнули облегчённо. Но в Кремле праздник. И на секретном объекте КБ-11 тоже праздник. Намечается серьёзный банкет. Получилось – не получилось, потом разберёмся. А отметить окончание работ, сам бог велел.

И вот всё тем же холодным августом 1953 года съезжаются, сбегаются, сходятся на банкет и стар и млад. И старшие научные сотрудники, и младшие, и корифеи, и лаборанты. Все, кто имел отношение к бомбе. Ну, вначале, конечно, все чинно, благородно. Берёт слово корифей, Герой Соцтруда и так далее Яков Зельдович. Сообщает о необычайных достижениях, умолчав об имеющихся недостатках. Говорит, что предстоит ещё много работать, за что и предлагает поднять бокалы-стаканы. Потом ещё парочка официальных тостов. Потом обязаловка, и дисциплина кончается.

Люди сбиваются в кружки, в группы по интересам, и начинаются разговоры. Ну, вначале, конечно, о работе. Спорят о бомбе, промывают косточки начальству. Потом, естественно, разговоры гармонично переключаются на политику. Ещё немножко горячительного принято. Все страхи забылись, языки развязались. И отцу народов досталось, и товарищу Берии. И надежда вот в разговорах гуляет на светлое будущее. Чувствуете ветры свободы. Видите – вот уж и забор с колючей проволокой ставят на полметра пониже. И колючка вроде теперь не такая колкая. Потом принято еще немного. Следующий пункт программы любого банкета – музыка и танцы. Патефон, дефицитные пластинки. И вот уже заголосила Любовь Орлова и какой-то иностранный Дюк Эллингтон.