Неизвестное об известном

Кандидатуру Харитона на должность главного конструктора и научного руководителя КБ-11 (будущий Арзамас-16) Берия утвердил без проволочек. Лаврентия Берию интересовал лишь один вопрос: сможет – не сможет? Мелочи с биографией значения не имели. Ну а дальше всё просто: набираешь нужных людей, нужную команду. Задание даёшь, выполнение проверяешь. Всё просто, в соответствии с ответом Микеланджело на вопрос «тяжело ли ваять скульптуру?». «Нет, – лишь ответил великий скульптор, – берёшь камень и отсекаешь всё лишнее».

Как там работалось, известно не сильно много и, возможно, это не очень интересно. Факты лишь состоят в том, что американцы, поняв, что секреты уже более не секреты и вся нужная документация уже перекочевала в Советский Союз, решили зайти с другой стороны и подбрасывать неработающие конструкции атомной бомбы. Впрочем, товарищ Берия неоднократно предупреждал об этом Курчатова с Харитоном. А Лаврентий Берия был в этом деле дока: как говорится, не одну собаку на этом деле съел и не одну сотню тысяч человек расстрелял.

Короче, четыре года спустя бомба была готова. Незадолго до испытаний Харитон был вызван в Москву, в Кремль, на аудиенцию к Сталину. Вероятно, отец народов решил продемонстрировать, насколько важен успех испытаний атомной бомбы.

По воспоминаниям Харитона, он вошёл в какой-то зал. Там было много народу. Он остановился, не зная куда дальше идти. В толпе он увидел Берию. Берия смотрел на него, сверкая глазами, и тихонько, будто исподтишка, показывал пальцем в сторону. Харитон пошёл по направлению и увидел человека, в котором он едва узнал Сталина. Остановился. Сталину уже, очевидно, доложили о Харитоне. Сталин знаком показал, что можно говорить. Харитон коротко отрапортовал, что бомба к испытаниям готова. Тогда Сталин спросил: «Товарищ Харитон, а нельзя ли вместо одной большой бомбы взорвать две, но поменьше?». Харитон лишь ответил: «Нет, товарищ Сталин. Технически это невозможно».

«Ну что ж, – отозвался Сталин, – тогда желаю успехов».

Ещё через несколько дней Берия, Курчатов, Харитон были на полигоне в Семипалатинске. На 30-метровой вышке находилась бомба, которая должна была либо взорваться, доказав всем-всем-всем торжество советской науки и техники, либо сделать «пшик» и тогда… У товарища Берии уже были готовы приговоры на всех – на тот случай, если испытания постигнет неудача. Впрочем, самый главный приговор – на самого Берию – тоже уже лежал где-то в Кремле.

Опять же, по воспоминаниям. Тогда ночью все сидели в бункере. Слушали доклады о последних приготовлениях к испытаниям. Напряжение всё нарастало и нарастало. И тогда все, словно сговорившись заранее, решили – в нарушение всех инструкций – чуточку приоткрыть дверь бункера, оставив малюсенькую щелочку. Тогда можно будет сразу понять, взорвалась бомба или нет. Ударная волна придёт через несколько секунд. Дверь успеют закрыть. И вот начался обратный отсчёт. Последние десять секунд от четырёх лет. Десять, девять, восемь… Наконец, последняя секунда, последняя команда. И мгновенно ярчайшая вспышка озарила чрево бункера. Юлий Харитон сорвался со своего места и бросился закрывать дверь. По пути его перехватил Берия и начал обнимать и целовать. Харитон трепыхался, пытаясь вырваться. Кстати, потом в окружении Харитона ходила мерзкая шутка (это после того, как стали известны и обросли слухами истории о развратных похождениях Берии). Харитону, мол, руки пожимать нельзя, ибо Берия заразил его дурной болезнью, заработанной от многочисленных женщин. Через несколько секунд Харитону удалось освободиться от объятий извращенца. Он бросился к двери. Впрочем, там было кому закрыть дверь и без помощи хлипкого Юлика Харитона. А еще секунду спустя, с рёвом сотрясая закрытые двери бункера, пронеслась ударная волна.

Бомба РДС-1 сработала 29 августа 1949 года в 7 часов утра. А дальше что? Дальше уже неинтересно. Два года спустя взорвали вторую бомбу, РДС-2. Но это было уже не так драматично. Даже позволили себе некоторый экспромт – слегка поменяли американскую конструкцию. Бомба оказалась вдвое удачней американской: рванула с силой 40 тысяч тонн тротила.

А потом. Тихонько. Это самое уникальное место, Арзамас-16, полное страстей, событий, разочарований и находок, превратилось в обыкновенное советское предприятие с профкомами, месткомами, партсобраниями, социалистическими обязательствами. Отличалось от обыкновенной колбасной фабрики лишь продукцией: здесь производили смерть.

Послесловие

Каждому из участников этой уникальной гонки досталась своя судьба. Кому-то – счастливая, кому-то – несчастная.