Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова?

Современная котловина озера Неро представляет собой своеобразное зрелище. По сравнению с началом века водная поверхность сжалась. На месте ушедшей воды образовались непроходимые болота. Поэтому собственно к озеру подойти невозможно, кроме тех мест, где произведены расчистка и углубление (например, со стороны Ростова). Села располагаются на некотором возвышении вокруг озера, и, как правило, вытянуты по его периметру. А все огороды спускаются от домов до самого болота: именно там – самые плодородные почвы. Огороды представляют собой узкие длинные полоски возделанной земли среди бурьяна и сенокосов (рис. 2.7.5). Эти длинные гряды заняты в основном луком, который чередуется с овощами, создавая эффект цветовых полос. Если бы не бурьян, то даже современный ландшафт был бы подобен грядам товарного хозяйства в Голландии. Сходство и в том, что огороды лишены заборов, что не характерно для русских сел: если дом и огород тут находятся за высоким забором, можно с уверенностью сказать, что это городские дачники, в основном из Москвы.

Одному из нас удалось объехать большую часть сел вокруг озера Неро, состояние которых на середину XX века подробно описано в книге Ю.Г. Саушкина «Географические очерки природы и сельскохозяйственной деятельности…», изданной в 1947 году. Некогда богатые крупные поселения обветшали и потеряли 2/3 жителей. Совхозы дышат на ладан, их поля в основном заброшены. Уже нет былых огромных плантаций зеленого горошка, овощей, огурцов. Но луковая слава района сохранилась благодаря хозяйствам населения.

Знаменитое село Поречье, в котором до войны жило 2,5 тыс. жителей, сократилось более чем в 3 раза. Большая часть домов сильно обветшала. Ничего не строится. Совхоз «Вперед» обанкротился и умер, консервный завод стоит. Работать негде, только на огородах. Лук – только на продажу. Огурцы – одна гряда для себя, 2–3 – на продажу.

Примерно такая же ситуация и в селе Сулость, где прежде жило более 1000 человек, теперь осталось около 300. Каждый второй дом – пустой. Много завалившихся домов. Здесь население кроме лука специализируется на моркови, выращивание которой оказалось в последние годы весьма выгодным. Совхоз «Овощевод» тоже банкрот, но пока держит две фермы и выращивает многолетние травы на корм. Большая часть полей не обрабатывается, но землю людям совхоз не дает. Не разрешает даже косить на зарастающих полях. Правда, в селах скота мало.

Слишком трудоемки огороды. Да и население иное, чем прежде. Преобладают старушки, которые будут держать огород до конца своей жизни из последних сил. А вот скотина им не под силу. Впрочем, от скота местное население отвадили еще раньше, когда и демографические ресурсы были. Местные жители рассказывали, что в 50-х и 60-х годах почти у всех была корова и косили обычно один стог себе, один совхозу. Потом совхоз потребовал 1 к 2, 1 к 3 и так далее. Когда дошло до 1 к 8, люди вырезали свой скот.

Главное рыночное место – трасса Москва-Ярославль, поэтому самые торговые села – те, что ближе к автомагистрали, а следовательно, и товарность хозяйств там выше. Возят продукцию и в города, в том числе в столицу, хотя в последнее время большую часть товара забирают перекупщики. Лук на продажу выращивают почти все. Главное ограничение – возраст. Но на смену старшему поколению зачастую приходят городские наследники, живущие в Ярославле или в Ростове, для которых луковое хозяйство оказывается доходнее их городских занятий.

С августа на шоссе сплошь стоят продавцы, развесив красный и белый лук красивыми косами. За сезон одно хозяйство продает по 2–4 т лука.

В 2002 году за счет этого за сезон удавалось заработать 50-100 тыс. руб. Дополнительно к собственным овощам всю вторую половину лета и осень местные жители продают грибы.

Таким образом, развитие Ростовского огородного района противоположно подмосковному Луховицкому: он не поднялся, а заметно сдал, хотя социальная инерция здесь столь велика, что старики до конца своих дней обихаживают огороды, а наследники, даже уехавшие в города, подхватывают эстафету. И все же главными факторами его относительного упадка по сравнению с началом века стали его удаленность от крупных городов, убыль и постарение населения.

Случай или закономерность?

Некоторая критическая масса товарных производителей сама начинает притягивать рынок к себе и задает инерцию развития. Его поддерживает сельская среда по принципу «социальных эстафет».

В приведенных выше примерах раньше или позже сложился мощный территориальный кластер высокой предпринимательской активности населения. Целые районы товарного индивидуального хозяйства можно встретить и в других регионах, часто в пригородах (см. раздел 2.6).

Например, село Пристанное Саратовской области, о котором шла речь в предыдущем разделе, также можно отнести к этому типу, но оно слишком близко от Саратова, и сельское хозяйство оттуда постепенно выживается. Тем не менее товарные кластеры могут возникать и в удалении от крупных городов. Например, в Костромской области в районе

Галича на сапропелевых почвах также сформировался район огуречного хозяйства. Однако получить ранние майские огурцы в этом северном районе не удается. Да и оторванность от рынков сбыта снижает товарность индивидуальных хозяйств. Все это резко уменьшает доходность огуречного «бизнеса», ведь продавать огурцы особенно выгодно в начале лета, когда на рынке их мало. Зато огуречная затоваренность породила в самом Галичском районе специфический продукт – соленые огурцы в огуречном соку.

Как правило, несколько факторов стимулируют возникновение таких специализированных районов. Помимо локальных природных предпосылок для возникновения товарного огородного хозяйства необходим еще ряд условий:

– относительно густое заселение:

– близость рынков сбыта:

– соседство земледельческих хлебных районов с избытками хлеба, что позволяло местным жителям сосредоточиться только на выращивании овощей и покупать дешевый хлеб у соседей.

Поэтому до революции, когда плотность сельского населения была велика, толчок к развитию получили именно огородные районы пригородов, там, где сошлись близость к городу, особые почвы или другие природные предпосылки и соседство с зерновыми районами. Например, у Ростовского района рядом Владимирское ополье, откуда в течение нескольких веков в обмен на овощи шло зерно. То же самое и в районах Поволжья. В позднесоветское время возникновение очагов высокотоварного производства связано в основном с человеческим потенциалом.

Специализация хозяйств населения оказывается весьма устойчивой. Главным носителем инерции, судя по всему, служит все же социальная среда, которая воспроизводит в определенном месте одну и ту же специализацию частного сектора. Возникает сообщество, в котором реализуется определенная социальная программа поведения (Розов 2004). Меняются поколения, приходят новые люди, даже городские дачники, меняются экономические условия, политический строй, но программа неумолимо действует, втягивая в производство новых людей. Такое воспроизведение определенных форм человеческого поведения по непосредственным образцам можно определить как «социальную эстафету» (Там же). Тем не менее нам кажется сомнительным утверждение М.А. Розова, считающего, что реализация такой социальной программы не зависит от человеческого материала. Пример Ростовского района показывает, что при истощении демографического потенциала программа может разрушаться: оставшиеся там старики уже не способны к воспроизводству трудоемких технологий. Кроме того, «социальные эстафеты» отчасти объясняют механизм реализации программы, но не ее возникновение. И хотя общие факторы ясны, конкретное место возникновения кластера часто объяснить трудно. Недаром у западных авторов, пытавшихся объяснить возникновение технополисов, популярна такая формула причинности: «Время, место и… загадка» (География 2004:422). Например, почему именно в Кинель-Черкассах возникло такое мощное частное производство – им и природа-то особая не требуется, так как все растет в стационарных теплицах, и до города не близко. По рассказам местных жителей, это село всегда было купеческим, зажиточным, хотя в старину помидоры здесь не выращивали, занимались разнообразными огородными культурами. Даже во время войны здешние жители выращивали наиболее востребованный тогда табак и пережили тяжелые годы лучше других. После войны в Кинель-Черкассах были сады, но они оказались невыгодны. Уже не помнят, кто первый поставил теплицу и начал выращивать на продажу помидоры, но подхватили почти все. Правда, в 1990-х годах и другие села района занялись помидорным «бизнесом», опираясь во многом на налаженную систему сбыта через перекупщиков. Но до размаха Кинель-Черкассов им еще далеко.

Почти в каждом селе есть активные люди, ведущие товарное хозяйство. Почему в одном случае им начинают подражать, и инновация распространяется по всему селу, а в другом возникает противостояние с остальными жителями – вплоть до поджогов домов, разрушения теплиц и т. п.? Ответ на этот вопрос во многом связан с человеческим капиталом и общим социально-экономическим состоянием сельской местности, ее «здоровьем» и «болезнями», о которых еще пойдет речь в разделах 3.1 и 3.3. Однако есть и объективные факторы, способствующие росту таких районов, – это возможности сбыта продукции, рыночные механизмы регуляции частного производства. Здесь важна критическая масса производителей. Если товарных производителей немного, то они могут выжить только при определенных условиях: близости города, наличия дополнительных, часто несельскохозяйственных заработков, позволяющих приобрести машину, необходимую для сбыта продукции, и т. п. Но если создается некоторая критическая масса товарных производителей, она начинает притягивать рынок к себе, район становится известен, туда едут перекупщики или потребители. Облегченность сбыта и успех не только избранных, а целой группы односельчан стимулируют и остальное население. Начинают работать «социальные эстафеты». Подобные очаги товарного хозяйства показывают, что современные подходы региональных и районных администраций к сельскому хозяйству как совокупности предприятий давно устарели. Роль хозяйств самого населения не просто велика. Они вплетены в общее производство и могут работать как устойчивые товарные производители. Резервы частного сектора не исчерпаны. Даже при небольшой поддержке кинель-черкасские помидоры могли бы составить определенный бренд Самарской области, как и луховицкие огурцы и капуста. Еще лучше, если бы власти помогли найти инвестора и организовать переработку овощей: например, производство консервов, соков, кетчупа. Сейчас этот мелкий рынок самоорганизовался. Но люди не видят поддержки со стороны властей. А ведь такие кусты мелкого предпринимательства надо холить и лелеять.