Неизвестность

А Боря стал её раздражать своей вездеуспеваемостью, всёдоставаемостью. То, что ей в нём нравилось раньше, теперь Машу тяготило. Когда им приходилось ездить к его родителям, где собирались вместе Борины братья и сёстры с детьми и мужьями, Маше казалось, что она попадает в сумасшедший дом, в котором даёт представление цирковая труппа. Боря, напротив, в родительском доме «плавал», как рыба в воде, постоянно хватая на руки то одного, то другого племянника или племянницу. А Маша была чужая среди этого вселенского счастья с криком и смехом, с бесконечным поеданием шашлыков на пленере, пирогов, пельменей и самовыпеченных тортов за большим самоваром. За всё время их совместной жизни, Маше хватило двух поездок на такие семейные сборища, после которых она наотрез отказалась от посещений его родни. Через почти пять лет такой шумной, но не свободной по Машиному мнению жизни, Борис предложил ей развестись.

– Прости, Маш, – сказал он, пыхтя и краснея, – я больше так не могу. Разные мы. Я тебя, правда, любил, а теперь всё ушло. Ты как глыба непробиваемая, ничем мне тебя не взять. Может, и ты ещё найдёшь своё счастье, – здесь он искоса взглянул на неё, соображая, догадывалась она или нет о его потусторонней связи, но Маша, даже бровью не повела. Она на самом деле не догадывалась.

Он понял, ей было всё равно, ездил он к матери или ещё куда. Не видя никакой реакции на его речь и намёки, он выпалил,

– Да что уж там, раз тебе всё равно, да и узнаешь скоро всё сама. У меня есть другая женщина. Уже давно. Она от меня ждёт ребёнка. И даже не одного, а сразу двух. Представляешь? Счастье, какое!

Маша к уходу Бори не была готова, но в её сознании сразу предстала весёлая картинка её жизни совершенно одной. Но тут, же докатилась грустная мысль, что придётся вернуться к матери и отцу, они её одиночества не потерпят. Счастье Бориса ей было безразлично, но она растерялась и даже не знала, что ответить ему на всё это. Ей стало до слёз обидно, за то, что она не догадывалась о второй, счастливой жизни своего мужа. А от перспективы возвращения в родные пенаты у неё полились слёзы. Но Борис, расценив её молчание за шок, ласково вытер вытекшие из её глаз слезинки, прижал к себе, как ребёнка и стал успокаивать:

– Не переживай, квартиру разменяем. Может, встретишь ещё мужика по себе и полюбишь его. А чего так мучиться, я же видел, ты не любила меня. Не переживай, и дети у тебя появятся, потому что они зарождаются только от большой любви.

Только Боря не мог или не хотел предположить, что и без любви дети тоже могут дать о себе знать неприятными ощущениями, под названием ранний токсикоз, а потом страхом так быстро потерять только что обретённую свободу. Но такое случится с Машей позже. А пока она думала:

– Всё, никаких больше проб и ошибок.

Она переехала в однокомнатную квартиру, которая принадлежала новой любви Бориса, оставив новобрачным трёшку, и зажила новой по-своему свободно-спокойной размеренной жизнью.

***

С Витюшей, вторым своим мужем, она познакомилась в середине тяжёлых девяностых. Случайно. Военный пенсионер работал охранником в местном универсаме. Там они и приметили друг друга. Повстречались некоторое время, то на его площади, то на её. После встреч с Витюшей, Маша стала привязывать его образ на ландшафте своей площади. Вот он пришёл с работы, она усаживает его в своё любимое удобное кресло. Нет, лучше на диван, к креслу, всё же она сама привыкла. Вот, он читает газету, поглядывая сверх очков в телевизор. А она суетится, суетится вокруг него.

В общем, Маше, после двух абортов от недостойных, по мнению ещё тогда живой, но уже больной матери, претендентов на её, Машину жилплощадь, наскучило одиночество. Через год после смерти мамы и женитьбы отца на своей сверстнице, внутри Маши остро созрело и расцвело бурным цветом желание быть кому-то нужной. Отец, после смерти матери, резко поменяв свои ориентиры и взгляды, не нуждался в помощи дочери. Ему вполне хватало заботы любимой женщины, он не страдал от одиночества, посещая вместе с новой женой различные пенсионерские мероприятия, типа танцев под баян в соседнем парке и секцию оздоровительного бега в том же парке с такой же группой свободных от трудовых забот любителей долгой жизни. Она рада была за отца, и хорошо относилась к его женщине: робкой, радушной и тихой, совсем не похожей по характеру на её громкоголосую маму.