Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты

Матильда Гусакова, рассказывавшая о Здании и угодившая поэтому на допрос к Воронину, пытается выяснить, кто же настучал на нее. В публикациях романа до последнего времени ее слова были такими: „Кто же мог сообщить? — проговорила она. — Вот уж не ожидала!.. — Она покачала головой. — И здесь, оказывается, надо соображать, кто да с кем… При немцах сидели — рты на замке. Сюда подалась — и тут, значит, та же картина…“ В черновике же все выглядело по-другому: „Кто же это мог настучать? — раздумчиво проговорила престарелая Матильда. — У Лизы все свои, разве что Кармен где-нибудь натрепалась после… болтливая старуха… У Фриды? — Она покачала головой. — Нет, не может быть, чтобы у Фриды. Вот к Любе ходит один… противный такой старикашка, глазки у него так и бегают, и вечно он пьет за Любин счет… — Она положила вязание на колени и задумчиво посмотрела в стену. — Вот уж никак не ожидала! И здесь, оказывается, приходится соображать, кто настучал, на кого настучал… При немцах сидели — рты на замке. После сорок восьмого — опять помалкивай да посматривай. Только немножко рот открыли золотой весной — на тебе, русские на танках прибыли, опять заткнись, опять помалкивай… Сюда подалась — и тут та же картина“. И позже, на вопрос Воронина, верит ли она в Красное Здание, она отвечает: „За кого это вы меня принимаете, чтобы я в такие басни верила?“

Пан Ступальский, рассказывая о подполье, говорит об одном инженере: „материалисте“ — в изданиях, „коммунисте“ — в черновике.

Убрано было из чистовика и большинства изданий (когда Воронин заполнял анкету Кацмана при допросе): „Партийная принадлежность? — Без“, еще убран Васил Биляк из перечисления, кого Кацман видел в Красном Здании („Из нового времени: Петэн, Квислинг, Ван Цзинвэй“).

Эти и многие другие подробности были восстановлены при работе над собранием сочинений издательства „Сталкер“.

Стилистическая правка

Но наиболее богатой на примеры выглядит, конечно, стилистическая правка черновика. Долго работая над рукописью, Авторы правят и правят ее, находя иногда более емкое, иногда более точное, а иногда и более зрелищное слово.

О дерьме Андрей в черновике говорит: „У нас это дело вообще не продается“. Некоторая двусмысленность насчет „непродажности“ дерьма присутствует в таком изложении, и Авторы изменяют: „У нас этим делом вообще не торгуют…“

Грузовик мусорщиков испускает „густые клубы“ в черновике „черного“, а после правки — „синего дыма“.