Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты.

— Сто пятьдесят тысяч, — сказал он.

— Плюс-минус три тысячи градусов, — сказал Жилин.

— Правильно, — похвалил Алексей Петрович. — Температура низкая. А что вам в Школе говорили относительно траекторий в поле Юпитера?

— „В поле Юпитера надлежит идти по возможности вне плоскости системы спутников, усилив противометеоритное наблюдение и держась не ближе ста тысяч километров от поверхности Юпитера“.

— Правильно, — сказал Алексей Петрович. — Золотые слова. Найдите это место и загните страницу, как говаривал капитан Катль.

В соседней комнате замурлыкал видеофон. Алексей Петрович залпом допил сок, приложил к губам салфетку и вышел.

Коля и Жилин поглядели друг на друга.

— Ого, — сказал Жилин. — Где мои учебники?

— Слушаю, — раздался голос Алексея Петровича. — Да, я Быков. Что? Очень приятно, здравствуйте. Так… И чем я могу помочь?.. Нет, этого я сделать не могу. Не имею права… Послушайте, господин… э-э… господин Маки… Нет, это исключено. Можете обратиться в Комитет межпланетных сообщений… Да… Нет… Передайте господину академику мои наилучшие пожелания и прочее. Саёнара.

Когда Алексей Петрович вернулся в гостиную, лицо его было краснее обыкновенного. Он убрал подносы, сел в кресло и некоторое время молча глядел на Жилина и Ермакова.

— Вот как, — сказал он наконец. — Господин Быков, академик весьма занят и настоятельно просит отложить старт на полторы недели. Вот как.

— Какой академик? — спросил Коля.

— Академик Сусуму Окада. Он летит с нами. Звонил его секретарь. Но я не отложу старт ни на сутки. Я стартую точно в шесть ноль-ноль шестого октября.

Коля слыхал о Сусуму Окада. Это был крупный японский физик, работавший в области создания фантастического вечного двигателя времени.

— Да, это нехорошо с его стороны, — сказал Коля. — А кто еще летит с нами?

Алексей Петрович сразу подобрел.

— Юрковский летит, — сказал он. — И Гришка Дауге. Ты не забыл Юрковского и Дауге, малек?

Юрковский и Дауге, Быков и Крутиков, Богдан Спицын и отец. Страшный и прекрасный, с детства знакомый рассказ о страданиях, о потерях, о победе. Люди, которые бросили к ногам человечества грозную планету. Люди, которые нашли в черных песках Венеры Урановую Голконду — след удара чудовищного метеорита из антивещества.

— Вот он, — сказал Коля и ткнул пальцем в сторону Жилина. — Он рассказал мне эту легенду на первом курсе, и мне пришлось поправлять его, потому что он называл Юрковского Диковским. Всякий малек знает эти имена.

— То-то, — сказал Алексей Петрович.

— Вас называют первыми Десантниками, — сказал Коля.

Алексей Петрович покачал головой.

Что ты, Коля, — сказал он. — Десантники всегда возвращаются.

— Но ведь и вы вернулись, Алексей Петрович, — сказал Жилин.

— Не все, — сказал Алексей Петрович. — И будет об этом.

Коля помолчал, затем спросил:

— Вы давно их видели в последний раз, дядя Леша?

— Десять лет, — сказал Алексей Петрович. — Но мы переписывались.

— Десять лет, ой-ой-ой, — сказал Коля и посмотрел на Жилина. — А я видел Юрковского в Позапрошлом году. Он приезжал в Школу.

— Ну, будет, — сказал Алексей Петрович. — Наш ионолет стартует в четырнадцать тридцать. У нас есть еще время. Николай, садись за стол. Вынимайте ваши записные книжки, борт-инженеры. Посмотрим, чему вас учили.

И началось избиение.

Потом Стругацкие отказались от такого традиционного вступления. „Путь на Амальтею“ начинается с середины полета — уже встретились, уже давно вылетели и приближаются к Юпитеру…

Все написанные „вводные“ главы они убрали. Вариант начала, приведенный выше, все же был затребован. Кое-какие эпизоды Авторы включили в „Путь на Амальтею“, делая их отступлениями-воспоминаниями Жилина; некоторые — преобразовались в одну из глав романа „Полдень. ХХII век“; кое-что — описание ракетодрома — вошло в „Стажеров. А вот нижеприведенное начало, за исключением пары эпизодов, так и осталось лежать в черновиках, хотя в нем присутствует немало интересных фактов-дополнений о персонажах и реалиях того мира.

Гл. I. Товарищи межпланетники.

Василий Ляхов посмотрел на часы и сказал:

— А не пора ли нам, товарищи?..

— Ну что ж… — сказал член Совета Космогации и поднялся.

На лице его появилась неуверенная улыбка. Он явно не мог решить — обнимать ему участников перелета сейчас или позже, у выхода в Главный кессон. Начальник Спутника-9 открыл дверь и пророкотал как в бочку:

— Прошу.