Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1942-1962 г.г.

Не без гордости хочу сказать, что рассказ вызвал и продолжает вызывать у читателей неподдельный интерес, хотя заслуга в этом сугубо Аркадия Стругацкого.

Конечно, описанные именно в таком ключе события вряд ли имели место. (Взять лишь будто бы покрытое за несколько часов расстояние от Петропавловска до ближайшего чужого берега — а это свыше 1200 км, при том что запас хода небольшого суденышка никак не более 100–200 км.) И тем не менее следует сказать, что этот рассказ АН исполнял среди своих друзей неоднократно и всегда с особенным чувством. Вот что говорит об этом исполнении Олег Шестопалов, математик и эссеист, бывавший у АН: «Именно этот случай мне АН рассказывал. Только у автора все это выглядит веселовато, а на самом деле был ужас от происходящего, от майора этого и от полной невозмутимости боцмана. Полный мрак».

Творчество у АНа настолько плотно переплетается с жизнью, что отделить одно от другого весьма сложно. Сам АН вспоминал:

ИЗ: АНС. В ПОДВАЛЕ У РОМАНА

Биленкин: Правда ли, что все герои ваших произведений взяты из жизни?

А. Стругацкий: С самого начала наша деятельность была реакцией на нереалистичность фантастической литературы, выдуманность героев. Перед нашими глазами — у меня, когда я был в армии, у Б. Н. в университете, потом в обсерватории — проходили люди, которые нам очень нравились. Прекрасные люди, попадавшие вместе с нами в различные ситуации. Даже в тяжелые ситуации. Помню, например, как меня забросили на остров Алаид — с четырьмя ящиками сливочного масла на десять дней. И без единого куска сахара и хлеба. Были ситуации и похуже, когда тесная компания из четырех-пяти человек вынуждена была жить длительное время в замкнутом пространстве. Вот тогда я впервые испытал на собственной шкуре все эти проблемы психологической совместимости. Достаточно было одного дрянного человека, чтобы испортить моральный климат маленького коллектива. Порой было совершенно невыносимо. Были и такие коллективы, когда мы заведомо знали, что имярек — плохой человек, но были к этому готовы и как-то его отстраняли. Я хочу сказать, что нам было с кого писать своих персонажей. И когда мы с братом начали работать, нам не приходилось изобретать героев с какими-то выдуманными чертами, они уже были готовы, они уже прошли в жизни на наших глазах, и мы просто помещали их в соответствующие ситуации. Скажем, гоняться за японской шхуной на пограничном катере — дело достаточно рискованное. А почему бы не представить этих людей на космическом корабле? Ведь готовые характеры уже есть. Мы, если угодно, облегчили себе жизнь. Конечно, по ходу дела нам приходилось кое-что и изобретать. Но это не столько изобретения, сколько обобщение некоторых характерных черт, взятых у реальных людей и соединенных в один образ. Это обобщение и соединение остается нашим принципом, мы будем продолжать так и впредь, потому что принцип довольно плодотворный.

БН тоже вспоминал о том времени:

ИЗ: БОРИС СТРУГАЦКИЙ ОТВЕЧАЕТ НА ВОПРОСЫ («ПОРОГ»)

В памяти моей сохранился только один разговор (с моей будущей женой), когда я впервые ясно сформулировал (в т. ч. и для себя) свою заветную мечту: ну, не роман, не повесть, — хотя бы рассказик маленький опубликовать! — и это было бы счастье. Думаю, разговор этот относится к году 54-му.

И поскольку здесь упоминается будущая жена — несколько фактов:

ИЗ: КЕЛЛЕР Н. БОРИС СТРУГАЦКИЙ: С УХОДОМ БРАТА Я СТАЛ ДРУГИМ

Мария Стругацкая:

Ее родители познакомились еще во время учебы в Военном институте иностранных языков (Аркадий Стругацкий изучал японский, Елена Ошанина — китайский. — Авт.), а расписались намного позже. Для обоих это был второй брак.

— Отец впервые женился перед выпуском в 1949-м. После этого отправился служить на Дальний Восток. Про его первую супругу знаю мало — она была дочерью генерала, ехать с ним к месту службы отказалась. Возможно, семья быстро распалась потому, что зять-полукровка (отец был наполовину еврей) не понравился тестю. В конце 40-х годов, на фоне борьбы с космополитизмом, начальство это не приветствовало…