Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1942-1962 г.г.

Пошелюжин Александр. Барнаул, Россия

Нет. Я любил (и люблю) читать, только находясь в комфортной обстановке — дома, на диване или за едой. А в школе, под партой, мы, помнится, только разыгрывали шахматные партии, за что и бывали соответствующим образом наказаны.

Из письма АНа: «Прошу тебя, если будет время, сделай перепись книг в нашей библиотеке…» К сожалению, список так и не был сделан. Но кое-что узнать о той библиотеке можно:

ИЗ: БОРИС СТРУГАЦКИЙ ОТВЕЧАЕТ НА ВОПРОСЫ БОРИСА ВИШНЕВСКОГО

У меня был очень широкий диапазон чтения. Во-первых, к счастью, сохранилась почти полностью отцовская библиотека. Часть книг, правда, мы с мамой в голодные времена продали, но значительная часть уцелела — два шкафа книг, которые я прочел все, от корки до корки. Я знал таких писателей, о которых нынче в России, наверное, мало кто слышал, — скажем, Верхарна, или Пьера Мак-Орлана, или Анри де Ренье, или Андре Жида. Там был полный Мопассан, почти полный Достоевский, разрозненные тома Салтыкова-Щедрина. И, разумеется, Дюма, Рабле, Шарль де Костер. Были даже разрозненные тома Луи Буссенара и Луи Жаколио — в те времена их было не достать ни в каких библиотеках.

— Из всего Буссенара в «застойные» времена, кажется, издавали только две книги — чуть позднее «Похитители бриллиантов» (она шла в обмен на 20 килограммов макулатуры), чуть раньше — «Капитан Сорви-Голова»…

— Кстати, «Капитан» — одна из самых плохих книг у Буссенара. У него надобно читать «Туги-душители» и «Факиры-очарователи». А у Жаколио — «Грабители морей». Вот это было чтение для настоящего мужчины! К счастью, я очень рано прочел «Войну и мир» — и таким образом спас ее для себя, потому что потом мы начали ее «проходить» в школе и для половины моих сверстников эта книга навсегда перестала существовать. А вот «Отцы и дети» я прочесть не успел. Я прочитал «Накануне» до того, как мы начали ее изучать в школе, и эта книга до сих пор остается одной из моих любимых у Тургенева. А вот «Отцы и дети» — вещь гораздо более глубокая и гораздо более достойная внимания, так и осталась для меня чужой. Так же, как и «Евгений Онегин». Зато «Повести Белкина», которые мы в школе не проходили, я люблю с детства и до сих пор. Так что у меня изначально был очень широкий диапазон любимых книг, хотя, будучи человеком молодым, я предпочитал, естественно, фантастику и приключения.

— Какая тогда была фантастика?

— Только старая. Можно было достать старые журналы «Мир приключений» или «Вокруг света», или издания Джека Лондона в библиотеке «Всемирный следопыт», или Конан Дойля… Из новых изданий были только Немцов, Охотников, Адамов, Казанцев — чей «Пылающий остров» я на протяжении многих (школьных) лет считал лучшей фантастической книгой на свете. Но основная масса советской фантастики была просто ужасна. Мы читали ее, потому что больше ничего не было. Если на книжке стоял значок «Библиотека фантастики и приключений» — мы были обязаны прочитать эту книгу с интересом. И вот мы брали какой-нибудь «Огненный шар» или «Тень под землей» и жевали ее, как сухое сукно. И с отвращением — но дожевывали до конца… Я много раз говорил о том, что именно отсутствие хорошей фантастики прежде всего и толкнуло нас с Аркадием Натановичем попытаться написать что-нибудь такое, о чем бы стоило говорить.

БНС. ОФЛАЙН-ИНТЕРВЬЮ 25.04.04

А какую ЦЕНУ Вы бы согласились платить за книжку, которая Вас заинтересовала бы сильно-сильно?

Александр Шелудько. Кондрово, Россия

Если «сильно-сильно», то любую, которая была бы мне доступна. В школьные годы, я помню, меня так потряс «Остров доктора Моро», что я готов был отдать за него все свои карманные деньги до последней копейки плюс половину библиотеки. Владелец не согласился, и мне пришлось переписывать этот роман от руки.

Но вернемся к письмам. Снова «солдатский треугольник».

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 2 МАРТА 1947, М. — Л.

Брату моему Борису сыну Натана, учащемуся, от брата его Аркадия сына Натана, офицера, привет!