Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1963-1966 г.г.

Что всё это значит и для чего это нужно — я не знаю и знать не хочу. Кстати, рассматривало нас правление не Московской организации, а РСФСР, ибо Московская вообще не имеет тебя права рассматривать, как они вдруг заявили.

Так вот, уведомляю тебя, что я послал их всех — и не шепотом, а вслух, в телефонную трубку — и заявил, что заниматься этой белибердой не намерен, звонить и согласовывать и увязывать и вообще кланяться им не стану. Сказал, что мне на них наср… И пусть не думают, что они меня утвердили, а тебя нет.

Вот такое положение. Если хочешь, хлопочи дальше сам через Гора и прочих. Я всегда с тобой, без тебя я утверждаться не стану. С огромным наслаждением вообще плюнул бы на них, но ты считаешь, что быть членом необходимо. Ну а мне и так хорошо. Я перебьюсь без них столько времени, сколько тебе потребуется на получение рекомендации, и даже еще года полтора сверх этого.

Только не проси меня, чтобы я шел и что-то еще узнавал и согласовывал. Я туда не пойду. Ноги моей там не будет.

Твой Арк.

ПИСЬМО БОРИСА БРАТУ, 24 АПРЕЛЯ 1964, Л. — М.

Дорогой Арк!

1. Я должен ликовать? Но я не понимаю, почему. Ты написал, что комиссия нас утвердила. Но пардон — комиссия, как я понимал, нас утвердила давно. Либо ты описа'лся — и тогда я радуюсь, либо… А билеты когда? Билеты давай! Билеты давай, говору! Черт, неужели ты описа'лся!..

2. Статейку ты написал превосходную в Вопли. Молодчага! Мне очень понравилась — злая и наша. Только когда пишешь о проваливающихся куда-то Уэллсе и пр., не надо писать о Стругацких. Мы еще не классики. А в общем отлично.

3. Пишмашинку особенную мне совсем не надо. Мне надо обычную — немецкую, с крупным шрифтом и достаточно приятным общим видом. Без приставного стула. Стул у меня есть и так. И неплохой.

4. Был давеча в ССП. Слушал доклад сотрудника Публ. Биб-ки т. Коноплева на тему: «Советская н.-ф. литература о будущем в чтении учащихся средних и старших классов». Тов. Коноплев оказался дураком и тупицей. Доклад был дерьмо: набрал разных отзывов вундеркиндов и думает, что от этого есть какая-то польза. А когда я ему предложил заняться серьезной статистикой, он очень обиделся и рассердился, словно я пригласил его на совокупление с коровой. Я всё пытался объяснить ему, что это очень приятно, но он отвечал, что больно далеко бегать целоваться. На заседание пришла куча ребятишек в возрасте от 12 до 16. Все развращены донельзя своими библиотекарями, которые старательно вбивают им с детства, что в н.-ф. главное — наука. Впрочем, чем ребята старше, тем отчетливее они ощущают, что это не так. Коротко говоря, из доклада и высказываний ребятишек я понял, что мы котируемся высоко. Зачитанные отзывы были очень лестными: очень современны, много выдумки, неожиданные идеи, читаются без отрыва, Юрковский и Горбовский очень симпатичные и живые человеки, один из братьев ученый и это дает им возможность вовремя остановиться… (М-м-м-мать!..) И т. д. О других авторах тоже отзывались хорошо, но всё с какими-то оговорками. Мартынов хорош, но редко шутит и герои его совсем не улыбаются. Гор хорош, но временами слишком заумен и скучен. Савченко, Колпаков и Полещук — излишне запутанны. О Ефремове и Казанцеве говорили мало. О Леме тоже.

В общем было довольно интересно, но бесцельно. Ребятишки не показались мне искренними. Слишком много заученных формулировок. Или выпендриваются. После заседания навалились на меня и вытянули всю подноготную. Долго добивались, что такое «Люди Земли»[104] и когда они выйдут. Где ТББ? О чем? Когда выходит ДР отдельно? И пр. и пр. Потом я натравил их на Брускина и пошел пить кофе.

Ну, пока. Крепко целую. Жду новостей. Твой [подпись]

Р. Т. Слушай, а чем кончилась та история с перепечаткой Возвращения французами?

Доклад Коноплева на чтениях в библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина позже был опубликован в сборнике «О литературе для детей». Об АБС там говорилось так:

КОНОПЛЕВ В. СОВЕТСКАЯ СОЦИАЛЬНАЯ ФАНТАСТИКА В ЧТЕНИИ ПОДРОСТКОВ И ЮНОШЕСТВА

<…>

Вот Валентин Петров, звездолетчик, герой рассказа «Частные предположения» братьев Стругацких.

«Веришь ему, — говорят читатели, — веришь, что такому всё удастся, что такой, по словам одного из героев произведения, в XXIV век войдет, так же весело улыбаясь и постукивая себя по изношенному ботинку тросточкой, вырезанной бог знает на какой планете».

«Люди, люди будущего — им посвящены все книги Стругацких», — отмечают ребята.

В этом плане примечательна последняя повесть Стругацких «Далекая Радуга». Беспримерная катастрофа произошла на планете физиков — Радуге. Люди должны погибнуть. Они находят способ спасти детей и часть своих работ, результаты наблюдений, имеющие большое значение для всего человечества. И все-таки впечатления обреченности не создается.