Неизвестные трагедии Первой мировой. Пленные. Дезертиры. Беженцы

Именно в Ставке находился первый помощник Верховного главнокомандующего, его начальник Штаба, ген. Н. Н. Янушкевич, который никогда не командовал ни одной войсковой частью, всегда занимая штабные и преподавательские должности (с 1900-го по 1913 год он безотлучно служил в канцелярии военного министерства); который никогда не участвовал ни в одном бою; который совершенно не знал ни единого театра военных действий. Ведь мог же такой человек быть накануне войны начальником Генерального штаба, а с началом военных действий занять пост начальника Штаба Верховного главнокомандующего? Кому это показалось особенно удивительным в стране, которая непрестанно воевала и выдержала мощный конфликт на Дальнем Востоке в 1904–1905 гг.? Наверное, иных кандидатур, испытанных войной и руководством войсками на войне, в постоянно воюющей России не нашлось.

И, наконец, Верховным главнокомандующим Российских Вооруженных сил на фронтах войны был человек, который явно предпочитал интересы союзников русским национальным интересам. Который бросал русские войска вперед, не считаясь ни с чем, лишь бы были удовлетворены французы и англичане. Великий князь не постеснялся разложить армию пропагандой шпиономании во имя свержения с поста своего врага — военного министра; который и впоследствии не постесняется поддержать отречение своего племянника от престола. Сам царь отметил в дневнике, что предательство дяди, выразившееся в требовании отречения от престола в феврале 1917 года, явилось наиболее тяжелым ударом для венценосца.

И это — не говоря о том «стратегическом» даровании, что проявил великий князь Николай Николаевич в ходе военных действий, когда военную несостоятельность Ставки приходилось оплачивать реками солдатской и офицерской крови. При этом «августейший стратег» не стеснялся поддерживать в народных массах положительные мифы о самом себе, переставляя все с ног на голову. Ведь мог же такой человек занимать пост Верховного главнокомандующего целый год войны? Самый тяжелый год.

Таким образом, извращенная и оторванная от реальности логика действий Ставки вовсе не выпадает из общего ряда при характеристике такого страшного для российской государственности явления как «шпиономания». Но именно эта политика, отравившая всю страну, явилась одной из существенных составных слагаемых успеха и развития Великой Русской революции. И кто же виноват в этом, кроме, прежде всего самой верховной власти? Исследователь верно подметил, что «германофобия и шпиономания, слухи об измене и заговорах играли немалую роль в мобилизации и объединении различных сил в дни Февраля. Затем режим стал жертвой своей собственной пропаганды, разжигавшей настроения шпиономании и ксенофобии».[450]

Следующим логическим ударом после военного министра, должен был стать сам император. Однако в 1915 году его фигура еще оставалась неприкосновенной, и антиправительственная пропаганда шла в адрес императрицы. Уже в 1915 году солдаты говорили: «Через всю Россию измена пущена…От верных людей слыхал. Приказала царица все заводы с патронами поджечь. И написала письмо Вильгельму: „Теперь иди! Голыми руками Россию взять можно“». Ведь в чем здесь дело?

В условиях, когда допущена только исключительно патриотическая пропаганда, без развязывания «охоты на ведьм» высшие слои руководства страной никоим образом не могут подпасть под критику. Тем более это актуально для России, где всегда умели хитро подать материал, подлежащий прочтению «между строк». Развязывание кампании шпиономании дало в руки оппозиционной прессе те козыри, каковыми она никогда не смогла бы воспользоваться и в мирное время, не говоря уже о войне, когда действуют законы военного времени. Ясно, что военный министр ген. В. А. Сухомлинов — это лишь первая, пробная мишень для удара по существующему режиму, самодержавию и императорской власти вообще.

Бесспорно, что в Ставке вовсе не желали обвинять верхи, не говоря уже об императорской семье, в «измене». Однако к этому привела та логика ведения репрессий против собственного народа, что была развязана именно Верховным главнокомандующим при молчаливом одобрении императора Николая II в 1915 году. Кроме того, личные взаимоотношения внутри императорской фамилии не были безоблачными. Хотя и не предполагалось ведь, что одни люди царской крови станут мечтать об устранении других лиц царской крови. И даже — о физическом устранении.

Между царицей Александрой Федоровной и великим князем Николаем Николаевичем существовала личная вражда, берущая начало в фигуре Г. Е. Распутина. Когда-то великий князь Николай Николаевич, доставивший Распутина ко двору, рассчитывал через него управлять царской семьей, но вскоре Распутин вышел из-под контроля, после чего и он, и царица стали врагами властолюбивого великого князя. И наоборот. Во время войны императрица подозревала Николая Николаевича в намерении самому занять престол. Здесь она ошибалась, но в целом…