Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг

Даже в условиях начавшегося наступления командование группы армий «Центр» сомневалось в правильности принятого решения. Фон Бок, как следует из записей в его личном дневнике, был отнюдь не в восторге от идеи начинать новую операцию в отрыве танковой группы от полевых армий. Запись в его дневнике, датированная 11 июля 1941 г., гласит:

«Вечером послал Грейффенберга к Клюге с тем, чтобы он поставил перед ним три вопроса и получил на них ответы:

1. Не следует ли приостановить атаки, чтобы не расходовать зря силы наших драгоценных танковых частей в безнадежных сражениях?

Ответ: Нет, противник всюду демонстрирует признаки слабости и готовности к отступлению. Очень важно, чтобы мы усилили давление на всех направлениях. (К сожалению, я таких признаков до сих пор не заметил.)

2. Фронт наступления имеет 250 километров в ширину. Возможно ли сосредоточение основных сил армии в каком-нибудь одном пункте?

Ответ: Нет, это невозможно по причине ужасающих дорожных условий».

Из ответов Клюге следует, что Гудериан его убедил и «клюгер Ханс»[282] стал апологетом быстрейшего продолжения наступления. Характерна пометка фон Бока: «Я таких признаков до сих пор не заметил». Вместе с тем возражение Клюге о наступлении на широком фронте ввиду дорожных условий выглядит убедительно.

Нельзя сказать, что германское Верховное командование поставило дело с новым наступлением на самотек. 12 июля во 2-ю танковую группу отправился полковник Шмундт (старший армейский адъютант Гитлера). Его задачей было составить действительную картину боевой силы танковой группы. Верховное командование колебалось, бросать л и танковые корпуса на прорыв, поручая им «обыкновенный кулачный бой» (именно такой термин был использован), или же их следует пощадить, возложив эту задачу на армии и их пехотные корпуса. Соответственно подвижные танковые корпуса сохранялись для обширных операций на востоке и юго-востоке. Нельзя сказать, что адъютант фюрера увидел полных сил «кулачных бойцов», рвущихся вперед. 3-я и 18-я танковые дивизии понесли чувствительные потери, до 50% танкового парка. Обе эти дивизии в качестве авангардов выдержали основную тяжесть боев. 17-я танковая дивизия имела 30% боеготовых танков, находясь в стадии восстановления. 4-я и 10-я танковые дивизии сохранили в строю около 80% своих танков. В итоге Шмундт передал «наверх» оценку Гудерианом возможностей его войск: «Боевая сила танковой группы достаточна для того, чтобы прорваться на Москву. Танковая группа имеет только одно желание — получить разрешение двигаться вперед»[283]. Командующий 2-й танковой группой твердо придерживался мнения, что не следует останавливаться, а, наоборот, следует идти вперед.

По иронии судьбы, в ход боевых действий в очередной раз вмешались трофеи. Как один из аргументов Гудериан бросил на стол захваченную карту обстановки советской 13-й армии. Надо отметить, что помимо случайных захватов документов немцы могли их подкреплять показаниями пленных. «Быстрый Гейнц» указал по ней, что его танковая группа вклинилась в стратегическое сосредоточение, часть которого уже прибыла, а часть еще находится в движении. Естественной задачей его танковых корпусов было бы развить это вклинение и тем выиграть свободный путь на восток. От командования Гудериан требовал боеприпасов, разведывательных самолетов и быстрого следования за танками передовых отрядов пехотных дивизий.

Южнее XXXXVII и XXXXVI моторизованных корпусов через Днепр прорывался XXIV моторизованный корпус. 10 июля был захвачен плацдарм на левом берегу Днепра в районе Старого Быхов. Закрепившись на нем и расширив плацдарм до размеров, допускающих накопление на нем главных сил корпуса, немцы 12 июля перешли в наступление. Оно быстро развивалось в направлении Чаусов и Пропойска. Оборонявшийся на этом направлении 45-й стрелковый корпус[284] уже 12 июля был расчленен на три отдельных части.

Командованием 13-й армии в контрнаступление против прорвавшегося противника был брошен еще не закончивший сосредоточения 20-й стрелковый корпус[285] . 13 июля в наступление против северного фланга немецкого танкового клина перешли 137-я дивизия с подчиненным ей полком 132-й дивизии. Несколько позже в контрударе приняли участие главные силы 132-й и 160-й дивизий. Немного продвинувшись 13 и 14 июля, они были оттеснены противником.

Части 67-го стрелкового корпуса[286] 21-й армии также приняли участие в попытках остановить XXIV моторизованный корпус фланговым контрударом. 13 июля 102-й и 151-й стрелковыми дивизиями корпус перешел в наступление, но также успеха не имел. Попытки контрударов стрелковыми дивизиями по быстро подвигающимся механизированным соединениям противника были если не заранее обречены на провал, то имели весьма сомнительные шансы на удачное завершение. Просто в силу низкой подвижности стрелковых дивизий.