Неизвестный Берия. За что его оклеветали?

Процессы коррозии особенно сильно ускорял влажный воздух, засасываемый из атмосферы в вакуумный объем машин и коммуникаций. Он проникал в машины при недостаточной герметичности фланцевых разъемов, которых было на заводе несколько десятков тысяч. А поскольку для ремонта аварийных машин надо было останавливать и вскрывать блоки или каскады, то избавиться от напуска влажного воздуха практически было невозможно.

К проблемам добавлялись сомнения в достаточной герметичности многочисленных тонкостенных труб разъемных газовых коммуникаций, имевших приварные фланцы. Общая протяженность их на заводе Д-1 достигала несколько километров.

И так далее, и так далее, и так далее…

Берия записывал ключевые вопросы в блокнот, пытаясь отобрать из них наиглавнейшие и отсеять мелочь, которая будет решена и без него.

Особенно не понравилось ему итоговые выступления главного инженера и директора. Дело в том, что вначале на эти должности были назначены молодые инженеры, но перед пуском Берия, опасаясь, что молодые завалят его вопросами, заменил их на опытных. И ошибся! Эти опытные специалисты потеряли необходимый энтузиазм и теперь скорее имитировали привычную работу, а не штурмовали проблемы. Оба они закончили свои выступления примерно одинаково: «Мы считаем, что с таким составом оборудования завод работать не будет», – а ведь знали, что другого оборудования просто не существует!

– Хорошо, – сказал Берия, никак не прореагировав на выводы руководителей завода. – Теперь прошу высказаться о том, как ликвидировать недостатки. Представители Горьковского машзавода. Ваши машины ЛБ не работают. Начинайте с подшипников. Нашли причины их заклинивания?

– Это нашли, – сообщил горьковчанин. – Мы же артиллеристы, поэтому стремились к точности. Поставили очень точные подшипники, сделали очень точные посадки. В результате роторы не имели люфтов. А при работе возникает неравномерный нагрев и неравномерное термическое расширение. Подшипник перекашивает и заклинивает.

– М-да. Всю жизнь нас, русских, критиковали за отсутствие точности, теперь мы точности добились, и снова нехорошо! Продолжайте.

– Как это устранить – понятно. Прослабим подшипники и посадки, добьемся люфта. С коррозией гексафторида урана дело сложнее…

И так, выслушивая специалиста за специалистом, Берия выяснял, какие пути решения проблем уже найдены, а какие проблемы остаются без решения.

– Да, – вспомнил он в конце, – у нас еще есть выездная бригада ученых-физиков из Москвы. Что вы скажете?

– Товарищ Берия! – бодро начал физик. – Сначала я скажу в принципе, а потом зачту список наших предложений. Дело в том, что из-за низкой, так сказать, научной и культурной подготовленности персонала завода, из-за низкой его дисциплины предлагаемые нами научные рекомендации не исполняются. Вот они…

– Читать список не надо, ситуация понятна и слушать эти рекомендации нет необходимости, оборвал выступающего Берия, поняв, что наука, как обычно, старается держаться отдельно от заводчан и, следовательно от их проблем.

– Давайте переходить к решениям, – Берия немного помолчал в задумчивости. – Начнем с директора. Преступно поручать бой командиру, который не верит в победу. Товарищ Кизима, вам с главным инженером мы найдем должности полегче. Директором завода снова назначаю товарища Чурина, а главным инженером – товарища Родионова. Товарищ Алявдин работает в самом тяжелом цехе, а паники в его докладе я не уловил. Товарищ Алявдин назначается начальником производства.

Наука нам заявила, что штат завода не способен внедрить научные рекомендации…

– Я не это хотел сказать, – запротестовал физик, привыкший, что в «интеллигентной среде» не называют вещи своими именами.

– Но сказали. Поэтому всех командированных ученых из Москвы я включаю в штат завода и поручаю им исполнить их же рекомендации заводу.

– Мы не заслуживаем такого наказания! – вновь запротестовал физик.

– Вы считаете внедрение собственных научных идей наказанием?!

– Я не это хотел сказать… – растерялся ученый.

– Зато я сказал, что хотел сказать! – произнес Берия неожиданно ледяным тоном, и все вспомнили, кто он такой. – Теперь. Большой проблемой является коррозия элементов машин ЛБ. У нас в СССР есть толковый металло-физик?

– Профессор Якутович из Свердловска, – послышался голос с места.

– Запишите фамилию, назначим его заместителем научного руководителя завода. Нужны химики-аналитики. Кто знает толковых? – продолжил Берия поиск решения проблем из своего списка.

Вечером, когда совещание уже изрядно устало и задымило воздух помещения до состояния лондонского смога, Берия согласовывал сроки исполнения с представителями Горьковского машиностроительного завода.

– Нам нужно шесть месяцев, чтобы реконструировать машины ЛБ, – утверждал горьковчанин.

– Вы что – спать на ходу собираетесь? – язвительно поинтересовался Берия.

– Но их шесть тысяч!