Неизвестный Берия. За что его оклеветали?

– Дайте на заключение специалистам, и это заключение срочно пришлите мне! Эта слоеная водородная бомба что-то уж очень проста и поэтому очень убедительна! Да, еще: все это должно держаться в строжайшей тайне, – Берия слегка задумался. – Если это предложение пойдет, то даже этому солдату пока не сообщать, что его предложение принято. Он сейчас поступает в университет, дело молодое, может невзначай где-нибудь похвастаться. Ему надо сказать, что он большой молодец, но что мы создаем водородную бомбу другим способом. Пообещайте, что мы его привлечем к этой работе, когда он выучится, но что сейчас нужно держать язык за зубами. Отметить мы его и так отметим, а сейчас пусть пока побудет в неведении. Для пользы дела, – подытожил Берия.

19 августа 1950 года. Берия в своем кабинете прочел две страницы документа, после чего снял трубку и соединился с секретарем.

– Запиши: Лаврентьев O.A. Он должен был в этом году поступать в Московский университет. Выяснить в отделе кадров МГУ, поступил или нет. И соедини меня с Курчатовым.

Не прошло и пяти минут, как он уже говорил по телефону.

– Здравствуйте, Игорь Васильевич! Прочел заключение по известному вам вопросу некоего Сахарова… Заключение толковое и восторженное. Значит, у нас в этом вопросе прорыв? Значит, начинаем разрабатывать слойку Лаврентьева?.. Да, я тоже сплюну через плечо, чтобы не сглазить.

Еще минут через пять вошел секретарь.

– Лаврентьев Олег Александрович зачислен на физический факультет МГУ.

– Если бы этот Ломоносов не поступил в МГУ, нужно было бы закрыть МГУ.

– Какой Ломоносов? – не понял секретарь.

– Это я так – не тебе.

В сентябре, когда Олег Лаврентьев уже был студентом, он встретился с Сербиным. Олег ожидал получить рецензию на свою работу, но встреча его огорчила. Правда, Сербин встретил очень радушно, попросил рассказать подробно, о всех предложениях Олега по водородной бомбе. Слушал внимательно, вопросов не задавал, а в конце беседы сказал, что известен другой способ создания водородной бомбы, над которым сегодня и работают наши ученые. Тем не менее он предложил Олегу поддерживать контакт и сообщать ему обо всех идеях, которые у Олега появятся.

Потом он усадил Лаврентьева в отдельной комнате и Олег примерно полчаса заполнял анкету и писал автобиографию, давал подписку о неразглашении тайны. Эту процедура Олегу впоследствии приходилось повторять неоднократно.

Через месяц Лаврентьев написал еще одну работу – по термоядерному синтезу – и через экспедицию ЦК направил ее Сербину. Но отзыва снова не получил, ни положительного, ни отрицательного.

Берия получил работу Лаврентьева по термоядерному управляемому синтезу 2 октября 1950 года, внимательно прочел с красным карандашом в руках, наложил резолюцию и снял телефонную трубку.

– Соедините меня с Махневым…

В.А. Махнев был министром атомной промышленности. Это министерство в то время имело кодовое название «Министерство измерительного приборостроения» и помещалось в Кремле рядом со зданием Совета Министров.

– Василий Алексеевич, – сказал Берия, соединившись с Махневым, – я получил от студента Лаврентьева новое и, похоже, тоже очень интересное предложение по магнитному термоядерному реактору, направлю это предложение Павлову и Александрову. Я хочу познакомиться с этим Лаврентьевым, кстати, и с этим молодым физиком Сахаровым… Нет, в ближайшее время я вряд ли смогу, но ты эту встречу держи под контролем – напоминай мне.

В это время финансовое положение Олега Лаврентьева стремительно ухудшалось и неотвратимо приближалось к краху. В первом семестре он стипендию не получал, а его скудные военные сбережения закончились, мать же, работавшая медсестрой во Владимире, помочь ему практически не могла. А в то время за обучение в университете нужно было платить, и хотя плата была не велика – 400 рублей в год – месячная зарплата уборщицы, тем не менее и этих денег Олег не мог собрать. И декан физического факультета Соколов решил отчислить неплательщика из университета, подав в отдел кадров соответствующие документы.

Под защитой Берии

А 29 декабря 1950 года в кабинет Берии зашел секретарь, забрать подписанные бумаги, и задержался, ожидая, когда Берия закончит писать резолюцию на очередном документе.

– Кстати, товарищ Берия. Из отдела кадров МГУ позвонили по поводу Лаврентьева – они запомнили, что мы им интересовались.

Берия поднял голову и с интересом посмотрел на секретаря.

– У него отца нет, а мать – медсестра. Короче, у него нет денег, чтобы оплатить учебу в университете. Его выгоняют. Он раньше подрабатывал и оплачивал учебу сам, а сейчас, видимо, не получается.

– Та-ак! – Берия стукнул кулаком по столу. – Я чувствовал, что университету имени Ломоносова Ломоносовы не нужны, – и снял телефонную трубку. – Соедините с Махневым, – распорядился он и через полминуты жестко напомнил Махневу. – Я просил познакомить меня с Лаврентьевым и Сахаровым… Я просил напоминать… – Берия посмотрел свое расписание в календаре и согласовал дату, – 6–7 января, часиков на 9—10 вечера.

Затем, обращаясь к секретарю, дал задание.