Неизвестный Берия. За что его оклеветали?

– Это еще что! Это, хотя и подлежит беспощадному искоренению, но может считаться пустяком, – взял слово Лазарь Моисеевич Каганович, которому ни еврейское происхождение, ни темперамент не давали отмолчаться по этому вопросу. – А вспомните, как в 1948-м в «Правде» выступил Илья Эренбург со статьей о патриотизме. Он абсолютно правильно писал, что если бы не Советское государство, то никакого еврейского государства не было бы и в помине, объяснял, что государство Израиль не имеет никакого отношения к евреям Советского Союза. У нас нет еврейского вопроса и в еврейском государстве нужды нет. Он высказал позицию партии и Советского государства по этому вопросу – Израиль необходим для евреев капиталистических стран, где процветает антисемитизм. Правильно сказал, что у нас, у единого советского народа, не существует такого понятия – «еврейский народ». Это смешно, так же, как если бы кто-нибудь заявил, что люди с рыжими волосами или с определенной формой носа должны считаться одним народом. Правильно он написал? Правильно!

И чем же ответила эта контра – эти еврейские националисты? Всего через несколько дней был какой-то там еврейский праздник и они у синагоги провели демонстрацию, и какую! Я потом узнавал, обычно по праздникам в синагогу приходило примерно сто-двести человек, а тогда эти американские прихвостни, чтобы приветствовать посла Израиля Голду Меир, собрали пятидесятитысячную толпу. Это как же понять?! Они плюнули в лицо остальным народам СССР, заявив этой демонстрацией, что эти народы – всего лишь три года назад отдавшие миллионы сыновей и за их, евреев, жизнь, – теперь им не братья! Они, видишь ли, евреи, сами по себе, их родина – Израиль.

Эти 50 тысяч евреев – это ведь не только московские евреи, они съехались со всего СССР, была даже делегация из Новокузнецка, а ведь в 1948 г. поездки по стране еще были проблемой, даже по железной дороге. И, тем не менее, как видите, по чьему-то указанию десятки тысяч евреев получили отпуск или фиктивный больничный лист, кто-то помог им купить билеты, организовал их размещение в Москве.

Правильно мы разогнали за это пресловутый Еврейский антифашистский комитет, но только ли он один занимался этой подрывной работой?

И если эта гнида еврейского национализма завелась в Министерстве государственной безопасности, то это страшно – это значит, что у нас теперь нет МГБ, что это не МГБ СССР, а МГБ этих националистов, или Америки, или Израиля. Товарищ Сталин! Евреев нельзя недооценивать. Если их оставлять без присмотра, они в такой кагал объединяться, что не всякая партия с ними сравнится!

Эх, жаль, Лев Захарович Мехлис заболел! Вот кому надо было бы поручить разогнать эти жидовские кагалы.

Ясно одно: Абакумова, этого, как его, Фраермана, что ли, и прочих надо арестовывать и вытряхивать из них правду. Так дело не пойдет! Еврейские заговоры – это те же контрреволюционные антибольшевистские заговоры, и они нам тоже не нужны!

– А кто будет вытряхивать? Может, там уже у всего МГБ «рыльце в пушку», – засомневался Молотов.

– А вот этот, кто заявление написал, подполковник этот, пусть и вытряхивает. Он уже пошел против Абакумова и его евреев, вот пусть и копает дальше, – быстро нашел решение вопроса Каганович.

Берия вспомнил «ежовщину» и с сомнением покачал головой.

– Такие энтузиасты могут такого накопать…

– Ничего, – успокоил его Хрущев, – Политбюро следить будет, если чего, мы раскопаем обратно.

Новый министр МГБ

После снятия с должности министра госбезопасности Абакумова его обязанности исполнял первый заместитель министра Огольцов. Сталин пока не определился с тем, кого назначить на должность министра постоянно, и Хрущев вызвал к себе Огольцова для непростого разговора.

– Мы с вами знакомы, если не ошибаюсь, с 1947 года? – приветливо спросил Хрущев.

– Да, Никита Сергеевич, я представлялся вам в Киеве… при определенных обстоятельствах.

– Вот именно эти обстоятельства меня и беспокоят. Сейчас, когда после ареста Абакумова вы остались исполнять его обязанности министра госбезопасности, что вы можете сказать о следователе Рюмине?

– Да как вам сказать… – замялся Огольцов.

– А так прямо и скажите – честно, по-партийному.

– Он, как бы это сказать, оперативник, может быть, и неплохой, но опыта для такой должности у него нет, и к тому же, мне кажется, он излишне усердствует в направлении евреев.

– А может, это и хорошо? Жидов погонять – это всегда полезно. А то ведь совсем страх потеряли, опять в кагалы собираются и не Советскую власть, а Израиль славят, неблагодарные сволочи. И если Рюмин надавит на них, а не… – Хрущев сделал паузу и подчеркнул голосом, – не на другие обстоятельства, то от этого всем будет польза. Всем.

Огольцов мысленно выругался и по его спине от страха побежали мурашки: «Черт! Он же что-то знает про мое участие в отравлениях, про передачу мною яда Кузнецову! Это же провал, это – расстрел!»

– Я и не думал мешать товарищу Рюмину, – ответил он Хрущеву, не в состоянии скрыть дрожание в голосе.